Онлайн книга «Расплата за ложь»
|
– Сразу стали выпивать? – Нека. Одну бутылку Эдик отдал мне и сказал, чтоб я пас стадо, а он, дескать, пойдет отдыхать. Предлагал еще закусь, да я отказался… – Сумеркин открыл беззубый рот. – Во, глянь, жевать нечем. – Деньгами Кипятилов с тобой не поделился? – С хрена ли загуляли. У Эдика в кармане была дохлая вошь на аркане. – И о деньгах ничего не сказал? – Чо попусту говорить про то, чего нету. – Выходит, полную сумку харчей Шиферова подарила Кипятилову за красивые глаза? – Интересный вопрос… Про такую загогулину я почему-то не подумал. – Куда Кипятилов отправился отдыхать? – Забота об его отдыхе меня не мучила. Завладев непочатой бутылкой, я прямиком дунул к стаду. Возле кладбищенских ворот запнулся за коряжину и нечаянно вспомнил давно похороненного батьку. Суровый был мужик! Про мою горькую автобиографию можно написать целую книгу… – Кузьма, не увиливай в сторону, – одернул участковый. – Твою биографию вся округа знает. Говори, куда скрылся Кипятилов? – Куда, куда… Черт его знает, куда. Врать не стану, на батькиной могилке я так напоминался, что, сегодня проснувшись, битый час не мог понять, где нахожусь. Оклемался лишь, когда Евлампий Огоньков пригнал к кладбищу стадо. – Как ты познакомился с Кипятиловым? – Нормально, в райцентровской закусочной. Эдик там сидел с двумя бутылками плодово-выгодного вина. Подсел к нему. Стакан по стакану разговорились, и Эдику до крайности захотелось в деревню. – Не поинтересовался: кто он, откуда? – Мой интерес был в дармовой выпивке, которой Эдик угостил. К тому же у него новый паспорт с фотокарточкой имелся. – О себе Кипятилов что рассказывал? – В основном, про лагерную житуху лясы точил. Калякал, будто много лет в зоне отсидел. – За воровство? – Не, за бабу. С чужим мужиком застал женку в постели. Сгоряча башку ей отрубил. – И ты не побоялся связываться с убийцей? – А чо?… Я – не баба, – Сумеркин ладонями потер морщинистое лицо. – Башка после вчерашнего трещит, а до вечера нечем подлечиться. Если б Эдик, зараза, не убег, мы теперь уже бы похмелились. Две поллитры подряд ему не осилить. На лекарство у него, должно быть, осталось. – Давай, Кузьма, вместе подумаем: куда Кипятилов мог убежать? – быстро предложил участковый и для затравки добавил: – Отыщем беглеца – опохмелишься. – С тяжелого бодуна я хреново соображаю… Если блатняк не упорол к матке в райцентр, то, возможно, отлеживается в моей хате. – Твою хату я утром проверил, – сказал фермер. – Там – шаром покати. – Тогда, может быть, он где-то здесь, в лесу, блукает. – Лес большой. Вспомни, где вы с ним обычно выпивали? – А где придется. – Определенного места не было? Сумеркин поцарапал кудлатую голову: – Когда пасли за лесом, где в колхозное время была летняя дойка, определялись в заброшенном вагончике. Там стол есть и скамейки. Может, Эдик туда забрел… Участковый посмотрел на фермера: – Далеко тот вагончик? Монетов показал на затянутую муравой старую дорогу: – Полкилометра по этому проселку. Съездим?… – Конечно. – Андрюха… Андрей Гаврилыч, меня-то возьмите с собой, – сбивчиво проговорил Сумеркин, отмахиваясь от овода, кружившего над непокрытой головой. – Ты где свою кепку потерял? – вместо ответа спросил фермер. – Анисья Огурцова прихватизировала. – За попытку украсть у нее деньги? – Во, бля, деревня! Любой пустяк в великое событие раздуют. Эдик пошутил, а старуха уже тебе нажалобилась. – За такие «шутки» на скамью подсудимых садят. – Мне там не сидеть. Без вранья скажу, я глазом не успел моргнуть, как Эдик слямзил Анисьину заначку. Чо, не возьмете меня? – Смотри, Кузьма, за стадом. Учинишь потраву – не оберешься беды. – Будь спок, Гаврилыч. До вечера дотерплю. Двораковский тронул мотоцикл с места и, развернувшись, выехал на проселок. От деревни вдоль зарастающей дороги тянулась вереница покосившихся деревянных столбов с белыми изоляторами на вершинах, но без проводов, по которым когда-то поступало электричество к механизированной дойке. – Давно провода сняли? – спросил участковый. – Сразу после банкротства колхоза райцентровские жулики в одну ночь обрезали алюминий для сдачи а металлолом, – ответил фермер. – Стадо большое в колхозе было? – Сто восемьдесят коров отправили на мясокомбинат. Куда деньги за них канули, неведомо никому. Колхозникам не заплатили ни копейки. Наделили селян земельными паями, механизаторам раздали изношенную до ручки технику, и на этом мы распрощались с колхозной жизнью. Работящие мужики по моему примеру занялись фермерством, да быстро сникли. В нынешней неразберихе не каждому по уму вести рентабельное хозяйство. – Насколько знаю, сейчас издано много документов, поддерживающих аграрный сектор. – Как говорит мой коллега из села Раздольного Богдан Куделькин, на кухне, где стряпаются эти документы, или очень старые печи, или пьяные повара. – И кредиты не помогают? – Мизерные цены на зерно позволяют только-только расплатиться за кредитную солярку. На покупку новой техники и удобрений не остается ни шиша. Выручает плодородная землица да опытные механизаторы, умеющие из дерьма сделать конфетку. – Сколько у тебя земли? – Считай, все пенсионеры отдали мне в аренду свои паи. – Как расплачиваешься с ними? – Зерном да сеном для скота. Дровишки, уголь на зиму старикам привожу. – Деньгами не платишь? – Денег хватает только работающим мужикам. Осенью, после реализации зерна, тысяч по тридцать приходится на трудолюбивую душу. В прошлом году подарил чиновникам из продовольственной корпорации пару фляг меда с собственной пасеки, так они расщедрились. Оплатили зерно по высшей ставке, и моим механизаторам досталось почти в два раза больше деньжат. – Берут чиновники взятки? – Еще как берут!.. Раньше совслужащие тоже брали, но стеснялись. А теперь нагло вымогают «на лапу». – Развивать хозяйство не планируешь? – Хотел создать животноводческую ферму с молочным уклоном, да цены на молоко очень уж смешные. Короче, куда ни кинь – везде клин. |