Книга Расплата за ложь, страница 45 – Михаил Черненок

— Нет, влюбился.

Люся звонко расхохоталась:

— Ой, юморист! Ритке нужна твоя любовь, как зайцу колокольчик. Календина, кроме себя, никого не любит.

— И того бизнесмена не любила?

— Какого?

— За которым замужем была.

— Кто? Ритка?.. — Искренне удивилась Люся. — Ну ты, точно, юморист. Любовью с бизнесменами она занималась, но замужем ни за кем ни одного дня не была.

— Давно ее знаешь?

— Со школы, учились вместе.

— Значит, ты и Майю Шелковникову должна знать.

— Знаю.

— Расскажи о ней.

— Ты на ком собрался жениться? — Люся ехидно улыбнулась. — На Ритке или на Майе?

— На той, которая первой согласится.

— Тогда про Майю забудь. У нее к мужикам аллергия.

— Больная, что ли?

— Зарок, дурочка, себе дала. Пока не станет богатой, как ее хозяйка, замуж не выйдет.

— А кто у Майи хозяйка?

— Жанна Мерцалова, королева красоты, — с сарказмом ответила Люся.

— Ты и Мерцалову знаешь? Тоже вместе учились? — прикинулся незнайкой Слава.

— Она почти на десять лет старше меня.

— Где ж вы познакомились?

— На большом теплоходе по Оби катались. В одном театре абсурда играли. Мерцалова — принцессу, а я — золушку.

— Режиссировал Артур Заливалов?

Люся подозрительно нахмурилась:

— Дружок, а ты откуда знаешь этого хмыря?

— От Риты, — слукавил Слава.

— Не темни, мой мальчик. Ритка ничего не могла тебе о нем рассказать.

— Ну как же…

— Вот, так же! Она не знакомилась с Артуром.

— Зато наслышана о его похождениях, — начал вить импровизированную веревочку Слава, но Люся с усмешкой оборвала:

— Слухи, обычно, делают из мухи слона, а Календина не из тех, кто под видом слоновой Липовую кость продает. К тому же, такие перевыртыши, как Артур, Ритку никогда не интересовали.

Заметив, что Люся не может сдержать ненависти к Заливалову, Слава довольно легко вызвал ее, если уж и не полную, то хотя бы на полуоткровенность. История оказалась банальной. Артур Заливалов, представившись руководителем коммерческой фирмы, обольстил Люсю Жиганову, когда та училась на первом курсе медицинского института. Клятвенно пообещав руку и сердце с перспективой райской жизни, он уговорил недавнюю школьницу поработать в его фирме, чтобы поднакопить капитал, и поселил ее в своей роскошной квартире. В расчете на близкое замужество, Жиганова бросила показавшийся ненужным институт, а буквально через месяц узнала, что Артур напропалую «крутит любовь» с Жанной Мерцаловой. Застукав их в одноместной каюте на теплоходе, Люся вдрызг разругалась со своим покровителем и перешла жить к Календиной, так как, покинув институт, потеряла место в студенческом общежитии.

Ни о специфике «фирмы» Заливалова, ни о «Тихом доме» Жиганова не обмолвилась ни единым словцом. Собственно, Голубеву эта сторона Люсиной деятельности была неинтересна. Ему надо было узнать, действительно ли Заливалов погиб в автокатастрофе или там разыграли жуткую инсценировку, чтобы, как говорил Костя Веселкин, избежать уголовной ответственности за сводничество. Поэтому, выслушав собеседницу, Слава осторожно сказал:

— Ласточка, о мертвых не принято говорить плохо.

— Кого ты имеешь в виду? — будто удивилась Люся.

— Артура, конечно. Он же в прошлом году настолько изуродовался, что еле косточки в гроб собрали.

— Чушь все это! Артур за деньги организовал собственное похоронное шоу, а сам скрылся из Новосибирска, чтобы его трюкачество здесь заглохло.

— Не может быть…

— Чего не может быть?! — завелась Люся. — Полмесяца назад деляга сидел на этом вот диване, где мы сидим, и уговаривал меня вернуться в его фирму. Обанкротился, банкир липовый.

— Лицом сильно изменился?

— Нисколько.

— Без усиков?

— Без. Они ему не идут.

— Ты ненавидишь его?

— Всей душой! Он же, сволочь, жизнь мою исковеркал. Думаешь, мне приятно заниматься тем, чем я занимаюсь?.. — Люся, словно одумавшись, уставилась на Славу синими глазами и неожиданно спросила: — Слушай, дружок, а чего это вы с Пашей Таловским вдруг заинтересовались Артуром?

— С каким Пашей? — прикинулся Слава.

— Не изображай лопуха! Ты ведь всю коммерческую кодлу во главе с Мерцаловой знаешь.

— Да ну, откуда…

— От верблюда!

— Не кричи. Когда у тебя Таловский был?

— Перед твоим приходом бывший омоновец два часа пытал про Заливалова. Но Паша за проведенное с ним время расплатился сразу, а ты что резину тянешь? Ну-ка, отстегивай от своего «лимона» двадцать штук!

— Каких «штук»?

— Тысячных. Пришел с распухшим карманом и жмешься!

Слава, отведя полу пиджака, показал рукоятку пистолета:

— Извини, Люсенька, у меня в кармане только вот эта штука…

— Слушай, дружок… — Люся словно задохнулась от гнева. — Ты, так и знай, из ментовки…

— Из уголовного розыска я, — пошел ва-банк Голубев.

— Ну, артист… — растерянно проговорила Люся и сразу взорвалась: — Думаешь, вот наколол девочку! Дудки, мой мальчик! Не на ту нарвался! При допросе ни одного слова из того, что рассказала, не подтвержу.

— Мне твое подтверждение и не надо. Все это подтвердит сам Заливалов, когда разыщем бродягу.

— Днем с огнем вы его не найдете!

— Найдем, не таких находили.

Неожиданно входная дверь квартиры тихо распахнулась. Появившийся на пороге смуглый амбал в низко надвинутой на лоб «полицайке» и больших темных очках, которого Слава видел у подъезда в вишневой «девятке», хрипловато сказал:

— Дети, час прошел. Все у вас тут нормально?..

— Мансур, линяй! — звонко крикнула Люся. — Этот гусь из ментовки!

Голубев, выхватив из кармана пистолет, бросился к двери, но та перед его носом резко, со щелчком, захлопнулась. Тотчас загудел опускающийся лифт. Слава попробовал открыть дверной замок, однако он оказался с секретом. Повернувшись к Люсе, резко спросил:

— Ты зачем предупредила уголовника?!

— Чтобы разборки не было!

— За это можно на скамью подсудимых сесть. Открой дверь!

— Не открою! Сам вперед сядешь! — Люся схватилась за ворот блузки. — Щас вот рвану, криком соберу в свидетели соседей и буду орать, что ты меня изнасиловал. Лет семь-восемь схлопочешь!

— Ори, ласточка! Я представлю суду справку, что импотент. Подставные свидетели схлопочут за ложные показания, а тебе суд предъявит счет миллионов на десять в мою пользу за нанесение морального ущерба, — на одном дыхании выпалил Голубев. — Где у тебя телефон?..