Онлайн книга «Роковое место»
|
ИЛ-62 неспешно подрулил на стоянку, выключил ревущие до звона двигатели и замер. Автобус с журналистами медленно направился к самолету. Не успел он миновать половину пути, невесть откуда к воздушному лайнеру с шиком подкатил кортеж черных джипов в сопровождении машин ГИБДД с включенными мигалками. Автобус тотчас остановился. В окружении бравых охранников из самолета по трапу первым спустился лысоватый коренастый мужчина в сером костюме и сразу попал в горячие объятья встречавшей свиты, среди которой для большего впечатления не хватало лишь девушек с хлебом-солью. Поочередно нацеловавшись с гостем, все быстро уселись в джипы. Кавалькада роскошных иномарок исчезла из аэропорта столь же стремительно, как и появилась. – Утер губернатор носы щелкоперам, – усмехнулся лейтенант. – Видать, единомышленник его прилетел. – Вроде бы похож на лидера коммунистов, – сказал Слава. – Кажется, он. С демократами глава области не целуется и встречать их не приезжает. Автобус вернулся на прежнее место. Журналисты понуро стали выходить из него. Только Живанкова по-прежнему излучала энергию и озорство. Голубев торопливо подошел к ней. Поздоровавшись, сказал: – Эльвира, мне надо с вами поговорить. – На какую тему? – Я от Игоря Купчика, – стараясь прежде времени не раскрывать карты, уклончиво ответил Слава. Зеленоватые, слегка подкрашенные глаза Живанковой насторожились: – Ну и что?… – Игорь по-товарищески подсказал мне, что Влада Багина – ваша подруга. – Да, Владка – вторая жена моего третьего мужа. – И вы с ней не в ссоре? – А чего нам делить? После Владки он и меня бросил. Голубев улыбнулся: – Хочется, чтобы разговор наш о Багиной был объективным. – Господи, неужто из-за блудливого мужика мы с Владкой станем поливать друг дружку грязью… – Живанкова посмотрела вслед удалявшимся коллегам и легко перешла на «ты»: – У тебя тачка есть, чтобы до города доехать? – Иномарка, – гордо сказал Слава. – Поехали, дорогой поболтаем. Когда Голубев подвел Живанкову к «Запорожцу», Эльвира с недоумением спросила: – Эту тарахтелку ты называешь «иномаркой»? – Как иначе ее называть, если она изготовлена за границей, – будто удивился Слава. – Курица не птица, и Украина не заграница. Далеко ли на таком примусе можно уехать? – Хоть на край света! – На безрыбье и рак рыба? – А на безголосье и корова соловей. Живанкова, усаживаясь в машину, засмеялась: – Болтаешь классно. Можешь смело в политику врываться. Видел, с каким шиком встречают политиков? – Видел… – Чтобы продлить время разговора, Слава направился из аэропорта в Новосибирск по окружной дороге. – Что за сокол сегодня прилетел? – Главный российский большевик. Губа увез его в свою резиденцию. Станут пить водку и обсуждать, каким узлом потуже затянуть «красный пояс». – Обиделась на губернатора, что не дал взять интервью? – Господи, да мне написать триста газетных строк разговора с пустомелей – раз плюнуть. – Ты ведь с ним и словом не обмолвилась. – Ну и что?… Он же зацикленный, как заезженная пластинка. Десятый год долбит одно и то же. Полистаю газеты с уже опубликованными интервью и найду в них штампованный ответ на любой вопрос. – А не получится ляпсус, как с адмиралом Миончинским? – воспользовался случаем Голубев. – Информацию о клубе «Юнга» я не из газет взяла. Лично беседовала с трепачом. Когда Игореша Купчик сказал мне, что Женька служил боцманом, и объяснил, чем отличается адмирал от боцмана, сразу позвонила Миончинскому. Тот, балабон противный, расхохотался. Извини, мол, киска, пошутил. Тут я от всего сердца болтуну впаяла: «Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие!». Голубев засмеялся. Живанкова отвернулась к окну и, видимо, чтобы избежать дальнейшего разговора о «ляпсусах», тихонько запела: Тик-так ходики, Пролетают годики… – Жизнь не сахар и не мед – никто замуж не берет, – подхватил Слава. – Это не про меня. Не считая Игореши Купчика, я уже трижды была замужем. – Для твоего возраста, однако… – Сексуальная революция в России, о недопустимости которой постоянно твердили большевики, все-таки свершилась! – с наигранными картавинкой и пафосом произнесла Эльвира. – Всякие революции чреваты дурными последствиями, – стараясь ненавязчиво подвести разговор к интересующей теме, сказал Голубев. – Имеешь в виду СПИД? – Не только. Ну что хорошего, когда легкомысленные браки рушатся, словно карточные домики? – Это кому как повезет. – Тебе не повезло? – С чем или с кем? – Да, скажем, с третьим мужем, который, будто сказочный колобок, сначала от Влады Багиной, потом от тебя ушел. – Я нисколько не жалею питекантропа с накачанными ушами и хватательными рефлексами. – Спортсмен был, что ли? – Бывший футболист Виталя Хватов. От неожиданности Голубев чуть не нажал на тормоз, но спросил равнодушным голосом: – Это не тот, что теперь командует спортивным комплексом на берегу Потеряева озера? – Тот. – Что он «хватает»? – Все подряд. – Олигарх, разворовывающий державу? – До олигарха Витале далеко. На молодых кисок много тратит. Подминает мурок круче, чем Казанова. – Легендарный сердцеед сам кормился за счет обольщенных дам. – Российские дамы обольщению плохо поддаются. Без денег они превращаются в «не дам». – Багина такого же мнения о Хватове? – Владка сама может такую корку отмочить, что обалдеешь. Сейчас она увлечена своим шефом. – Президентом спортивного фонда «Парус»? – У нее один шеф, Федор Павлович Чешуяков. Тебя это интересует? – Не столько это, сколько убийство Чешуякова. Живанкова пристально уставилась на Голубева: – Его разве убили? – К сожалению… – За что?! – Причину убийства уголовному розыску не доложили. – Ты в угрозыске работаешь? – Там. – Пудришь, как Миончинский? |