Книга Не бойся, страница 118 – А. Шантарский

— Помнишь, ты мне звонил и просил узнать про Кожевникова и Казакова? — спросил Крупенин. — Во-первых, я хочу перед тобой извиниться, что не смог сразу выполнить просьбу. Сначала закрутился и забыл, потом командировка, сам понимаешь, — оправдывался друг.

— Да я не обижаюсь, — перебил его Вершков. — И надобность уже отпала.

— Не спеши отказываться. Сведения ошеломляющие.

— Я же сказал, что они меня больше не интересуют. — Александр поморщился, он не хотел возвращаться к старому.

— И все-таки выслушай, — настаивал бывший однокурсник.

— Ладно, выкладывай. Что там у тебя?

— Па Кожевникова у нас ничего нет. — Вершков с облегчением вздохнул, но это была очень короткая передышка перед дальнейшей информацией. — Но Казаков Алексей Леонидович, 1947 года рождения, еще тот фрукт. Дважды судимый, во время отбывания наказания во второй раз сбежал из колонии строгого режима. Много лет числится в розыске, до сих пор не найден. Его приметы… — Чем дольше слушал Александр, тем более убеждался, что речь идет об отце Ксюши. — Ну как новость? — закончил Василий.

— Не ожидал, — отозвался Вершков поникшим голосом.

— Заслужил прощение? — не отставал Крупенин.

— Безусловно. — И Александр положил трубку, не в силах продолжать разговор. Многим бы он пожертвовал, чтобы друг, что-нибудь перепутав, ошибся, но сознавал, что факты говорят о другом. — Лучше бы я ничего не знал.

Ведь теперь он, лейтенант милиции, следователь, по закону обязан арестовать Казакова. Он опустился на стул и задумался: с одной стороны — совесть и его должностная обязанность, с другой — любимая женщина, хоть и дочь преступника.

В конце концов Вершков решил не делиться информацией с руководством ОВД, а самолично арестовать Казакова, скрывающегося под фамилией Кожевникова, переговорив предварительно с Ксюшей. Он был уверен, что сможет доказать правильность своего выбора, не допуская мысли, что дочери известно прошлое отца.

В общежитии Александр Ксюшу не застал и очень расстроился. Прождав более двух часов, он написал ей записку, в которой подробно изложил свои мысли и в конце приписал: «Извини, но поступить иначе я не имею нрава».

Вершков прошел через двор Кожевниковых и нажал кнопку звонка, при этом сердце у него учащенно забилось. Уверенный в своих физических данных, он не прихватил с собой оружия. К тому же рассчитывал, что дело до рукопашной не дойдет. Александр думал, что ему удастся убедить преступника явиться с повинной ради счастья дочери. Разве мог предположить молодой следователь, что ради счастья жены и дочери Алексей Леонидович и совершал большинство своих преступлений. Дверь открыла сама хозяйка и поздоровалась.

— Могу я видеть Алексея Леонидовича? — официально спросил Вершков.

— Разумеется, он у себя в кабинете, — улыбнулась Светлана Олеговна, ей нравился этот молодой человек. — Можешь пройти к нему, только потом непременно зайди ко мне.

Она скрыла от него, что Ксюша в гостях у родителей, надеясь таким образом преподнести Александру сюрприз.

Атаман, потрясенный смертью друга, все еще сидел в кресле, уставившись в одну точку, когда к нему в кабинет вошел Вершков.

— Я предлагаю вам явиться в милицию и добровольно сдаться, — начал следователь без предисловий. — Обещаю оказать поддержку, зависящую от меня, в пределах законности.

Алексей не заметил, как вошел Вершков, и его сознание не уловило первых слов, но и того, что он услышал, оказалось достаточно, чтобы выбросить из головы переживания и сконцентрироваться на разговоре с непрошеным гостем.

— Я задумался и не расслышал твоих слов, — спокойно сказал Атаман, чтобы выиграть время. В момент опасности он умел мгновенно концентрировать волю, и теперь его мозг напряженно работал. Хотя внешне это не было заметно.

Так быстро выйти на него правоохранительные органы не могли, да и вряд ли уже нашли тело Марата. Марина незамедлительно позвонила бы ему в первую очередь. О гибели семьи Диксона он и не подозревал.

Он сговорился с Ниной, будто весь день и предшествующую ночь провел у нее, а тела Мирошниченко и Диксона, если допустить оперативность милиции, нашли в лесу и в другом конце города. Увязать его в преступную цепочку, разрушив алиби, нельзя, по крайней мере за такой короткий срок. Это означает, что следователь разнюхал его старые грехи, чего так опасался Диксон.

Атаман поднялся, прошелся по кабинету и сел в кресло за письменный стол.

— В каких таких смертных грехах меня обвиняет гражданин следователь? — поинтересовался он.

— В побеге из мест лишения свободы. — Представитель правоохранительных органов рассчитывал на фурор, но этого не произошло.

— Докопался все-таки, — произнес Алексей так, словно давно ожидал подобного исхода.

— Значит, вы согласны на явку с повинной? — обрадовался следователь, который истолковал реакцию Алексея по-своему.

— Жених моей дочери решил, стало быть, выступить в роли благодетеля и не унижать меня шумным арестом? — усмехнулся хозяин кабинета.

— Это в ваших интересах, — кивнул Александр.

— И, наверное, думаешь, что я соглашусь с тобой ради будущего дочери?

— Надеюсь. — Вершков старался не обращать внимания на иронию собеседника, приписывая это его нервозности.

— Сама наивность. — Алексей выдвинул ящик письменного стола и положил руку на рукоятку самозарядного малогабаритного пистолета. — Даже оружия с собой не захватил, — сказал он, ощупав следователя взглядом. — А тебе никогда не приходило в голову, что Ксюша знает о моем преступном прошлом?

— Ты наговариваешь на нее! — перешел на «ты» Вершков. Это был удар ниже пояса. — Ведь она была совсем девочкой.

— Я раскрываю тебе глаза на правду.

— Не верю! Просто цепляешься за соломинку, рассчитываешь выпутаться и не отвечать за содеянное. Я должен тебя арестовать и сделаю это с чистой совестью. — Александр решительно двинулся к Атаману.

— Стоять! — Атаман направил на него ствол пистолета. — Я не для того сбежал из колонии, чтобы какой-то ухажер моей дочери отправил меня обратно.

Только теперь следователь понял, что совершил непростительную оплошность.

Вершков и не предполагал, что перед ним руководитель мощной, разветвленной, многочисленной преступной группировки, который забрал уже не одну человеческую жизнь, и, если его загнать в угол, не остановится перед очередным убийством. Но оба не догадывались, что противоборствуют два родных брата.

— Гражданин Казаков, предлагаю сдать оружие и следовать за мной. — Следователь был не из робкого десятка и приготовился к смертельной схватке.

Вершков сделал обманное движение вправо, но неожиданно кинулся влево. Атаман поддался на обман и выстрелил мимо. Александр прыгнул спиной на письменный стол и, выкинув резко вверх ноги, ударил по вооруженной руке.