Книга Версальский утопленник, страница 25 – Жан-Франсуа Паро

Внезапно Николя ощутил, что инспектор со страхом ожидал совсем иного вопроса, упоминание же о клеветническом памфлете, напротив, придало ему уверенности.

— Конечно, конечно. Начальнику полиции известно, что мне удалось раздобыть копию экземпляра, которая может стать поводом для переговоров. Полагаю, такая практика для вас не секрет, ведь главное — не арестовать тираж, а помешать делать все новые и новые допечатки и распространять их.

— А можно узнать, каким образом вам удалось заполучить вашу копию?

— Черт побери, самым обычным, иначе говоря, наиболее извилистым. Несколько дней назад посыльный принес мне билет в театр Французской комедии. Отправившись туда не столько из любопытства, сколько по долгу службы — вы же знаете, мы не можем ничем пренебрегать, — я занял угловую ложу рядом со сценой. Экземпляр, свернутый на манер письма, ожидал меня на стуле.

— А если бы вы не пришли? — поинтересовался Бурдо.

— Ложа была зарезервирована. Так что корреспондент мой, полагаю, унес бы памфлет обратно.

— Мне кажется, было бы разумнее не забирать письмо, а проследить за тем, кто его заберет, — заметил Бурдо.

— И откуда вы узнали, что сей листок является предложением к переговорам? — добавил Николя.

— Завтра посыльный явится за ответом. Полагаю, он сумеет меня найти.

— И вы уверены, что все пойдет так, как вы сказали?

— Почему нет? Что я еще могу сделать?

— А посыльный точно придет?

— Я обещал ему ответить положительно, подразумевая под этим, что мы готовы начать переговоры.

— Но, разумеется, вы приказали проследить за ним?

— А разве вы бы поступили иначе? Однако вам известно, какие это продувные бестии. Он довел мою ищейку до заставы Сен-Поль, по мосту Граммон перебрался на Волчий остров и исчез в тамошних зарослях. Это настоящий лабиринт, служащий пристанищем ворам и убийцам! Его давно пора сжечь.

— Досадно, — проговорил Николя. — Итак, вы все еще ждете вестей от посыльного?

— Да, приходится запасаться терпением.

— А что касается кражи, вы тоже уповаете на терпение?

Продолжая раскачиваться на стуле, Ренар усиленно разглядывал балки под потолком.

— Кража? Какая кража?

— Та сама, о которой вы знаете; расследовать ее поручено именно вам. И она случилась не вчера, а несколько месяцев назад. Есть ли надежда найти след?

Инспектор принялся яростно грызть перепачканную засохшими чернилами подушечку большого пальца. Казалось, еще немного, и он отхватит от пальца кусочек плоти.

— Да, кажется, дайте вспомнить.

Для Николя настало время затянуть петлю.

— Полно, дорогой, неужели вы настолько забывчивы, что не помните, как вам поручили расследовать дело о краже ключа-отмычки королевы? Ведь ключ пропал у Ее Величества в Версале, не так ли?

— Сударь, не пытайтесь загнать меня в тупик. По причинам, знать кои вам не дано, дело это совершенно секретное, и вы не относитесь к числу тех, кого я могу посвящать в его подробности.

— Именно поэтому, — сухо прервал его Николя, опасавшийся, как бы покрасневший от ярости Бурдо не опередил его, — те, кто обязан решать, поручили мне осуществлять контроль над расследованием, ибо результаты его затрагивают честь и интересы трона.

— Сударь, вы суете нос на мою территорию, а туда нет хода никому.

— Разумеется, сударь, когда речь не идет о службе королю, о поисках личной, старательно сберегаемой вещи королевы. Вы забываетесь и начинаете действовать мне на нервы. Прошу вас, опомнитесь и придите в себя.

— И немедленно посвятите господина комиссара в ход вашего расследования, — сладко-угрожающим тоном проговорил Бурдо.

— Собственно, мне нечего сказать, — бесцветным голосом ответил Ренар. — Королева приехала в Париж, на бал в Оперу. Вернулась она очень поздно. Ее свита не представляет, в какой момент могли украсть драгоценность. Это могли сделать как вечером, так и ночью.

— А сопровождавшие королеву слуги?

— Кто из тех, кому повезло попасть на службу к Ее Величеству, рискнет совершить такое преступление?

— А что говорит по этому поводу госпожа Ренар?

— Ничего. Все то же самое. То же, что и остальные.

— Совсем ничего? — поинтересовался Бурдо.

— Согласитесь, не слишком удобно расследовать дело, которое нельзя разглашать, жертву которого нельзя упоминать и даже украденный предмет — и тот нельзя называть! Если вам удастся раскрыть это преступление, что ж, значит, я не справляюсь со своей работой.

— Остается лишь узнать, почему вас, всегда занимавшегося надзором за книгопродавцами, неожиданно назначили вести расследование, столь далекое от ваших повседневных занятий?

— Задайте этот вопрос тому, кто вправе на него ответить. Я же только могу сказать, что мое присутствие в покоях королевы не требует оправданий, ибо моя жена работает у Ее Величества.

— И тем не менее нам придется сунуться в ваш огород и попытаться понять, остались ли там следы. И сравним наши результаты. Это поможет делу. Факты, люди, время — все придется выяснять заново, заново сравнивать и анализировать. А вы будьте столь любезны и предоставьте в наше распоряжение ваши отчеты и записки, составленные вами в ходе следствия.

Инспектор со снисходительной усмешкой взглянул на Николя.

— Как вы это себе представляете? Принимая во внимание характер расследования, я отчитывался напрямую — Ленуару и королеве.

Бурдо раздраженно закашлялся.

— Вас послушать, так ни обстоятельств дела, ни возможных подозреваемых не существует вовсе. Вы хотите сказать, что не произвели даже простейших обысков у ювелиров, ростовщиков и скупщиков краденого, способных приобрести пропавший предмет и распродать его по частям? Ведь это стандартная процедура, когда речь идет о краже бриллиантов!

— Разумеется, вы настоящий златоуст. Однако все те же причины воспрепятствовали проведению рутинных процедур.

— Понятно, — кивнул Николя, — боюсь, о чем бы мы ни спросили, мы не сможем вырваться из заколдованного круга, именуемого «секретным делом». Не рассчитывайте, что это последняя наша встреча. Начальник полиции желает говорить с вами. Полагаю, вы будете столь любезны, что без задержки явитесь к нему на рассвете.

Дергая себя за манжеты, Ренар молча удалился. Тотчас появился довольный папаша Мари. Николя сел за стол и принялся писать записку.

— Что вы оба с ним сделали? Он ушел, поджимая хвост, словно побитая собака.

— Ты даже не знаешь, какое точно слово ты нашел, — воскликнул Бурдо и громко расхохотался.

Стоя под портиком старинного тюремного замка, друзья обменялись впечатлениями.