Книга Дурни Вавилонские, страница 22 – Далия Трускиновская

— Мы не знаем.

— Ладно, идите за мной.

Он сел на осла и поехал вниз по норе, а мы поспешили следом. При выходе из норы мы отдали свои таблички.

— Эти будут работать на меня, — сказал Зубастый. — Начнут после полудня.

— Пропуска нужно бы сделать, — ответил стражник, который вешал нам на шеи таблички.

— У меня есть еще с десяток, я им выдам.

Вокруг Другой Башни был целый городок. Зубастый привел нас в домик на окраине.

— Вот тут будете жить, парни, — сказал он, — а не в сырых пещерах, как в Той Башне. Харчевня ваша тоже не в темной пещере, а вон в том сарае. Можно есть свою кашу на свежем воздухе. Тачки у нас чуточку поменьше, зато подъем, как вы заметили, чуточку круче. Поскольку вам не надо отрабатывать двенадцать сиклей, вы будете получать по два «кувшина» в день.

— Вот оно что… — прошептал Тахмад. — Как же мы раньше не сообразили? Если бы мы остались в Нашей Башне, то через два месяца тоже получали бы два…

— Да я же и теперь два получал, — вспомнил Левад.

— Но у нас вы через месяц будете получать три, — сразу сообщил Зубастый. — А есть еще способ получить четыре. Для этого нужно заключить договор и поставить свою печать на табличке.

— У нас нет печатей! — хором сказали мы.

— Как же вы, дурни, до сих пор печатей не завели? — удивился он. — Дикие нравы в Той Башне!

— А зачем, мы ведь писать и читать не обучены!

Он объяснил: умеем ли мы читать и писать, никому не интересно. Главное, что мы перед тем, как работать, должны заключить договор, чтобы у нас были права, а у него, хозяина, обязанности. А договор скрепляют печатями. Вот у него на поясе висит сердоликовая, со знаком виноградной грозди. Только у него такая, он ее ставит — и это значит, что он обязан выполнять условия договора.

Мы слушали и только в затылках чесали — надо же, а в Нашей Башне никаких договоров не было. И без них мы свои тачки гоняли.

— Ну, значит, пойдете к резчику камней, он вам сделает печати, — сказал Зубастый. — В долг, конечно. Потом с ним расплатитесь.

Он показал, где мастерская резчика, и мы туда пошли. Заказать печати было нелегко — возле мастерской было целое войско таких же, как мы, простых парней, которые пришли из своих деревень и впервые увидели таблички с записями. Мы вернулись, и Зубастый согласился принять нас пока без договора, но чтобы мы сделали себе печати как можно скорее.

Нам выдали тачки, показали, где гора глины, и мы радостно взялись за дело. После ночных приключений мы чувствовали себя вымотанными, но старались держаться бодро. У нас опять была работа, у нас было будущее!

Вот только тачки оказались не такими удобными, как наши старые, и колеса у них вихлялись, и груз в них располагался как-то не так. Но мы решили, что привыкнем.

Вечером мы денег не получили, потому что работали неполный день, но Зубастый велел выдать нам горячую кашу и кувшин пива, чтобы мы отметили новоселье. Потом мы пошли в дом, где днем оставили свои вещи, и стали устраиваться на ночлег. Зубастый сам заглянул к нам убедиться, что всё благополучно. Мы сказали, что не привыкли спать при свете. И в Субат-Телле, и в Нашей Башне мы спали в полной темноте, а тут было довольно большое окно, и в него глядела луна. Зубастый обещал прислать плотника, чтобы навесил ставни.

— Кажется, нам будет здесь неплохо, — сказал Тахмад. — Вот только непонятно, куда делась Таш с теми тремя.

— Я боюсь за нее, — признался Гамид.

— Всё равно бы она не стала твоей женщиной, — утешил его Левад. — Спи. Завтра мы должны заработать по три «кувшина». И вот что, Тахмад! Нужно будет договориться с хозяином, чтобы потом часть заработанных денег мы могли переправить в Субат-Телль.

— Госпожа Ташахегаль… — пробормотал Гамид. — Как целоваться — так просто Таш, а в Другой Башне уже госпожа…

— Врешь, — сказал ему Гугуд. — Она с тобой не целовалась. Я знаю.

— Откуда? — строго спросил Тахмад.

— Я их видел. Он хотел целоваться, а она — нет.

— Это она хотела! — возмутился Гамид. — Но не могла же она сразу согласиться!

— В ближайшие месяцы ты будешь целоваться только со своей тачкой! Спи, любовник страстный! — приказал Тахмад.

Таш появилась на следующий день к полудню. Мы как раз гуськом шли с тачками вниз, а она заступила нам дорогу у выхода из норы.

— Где корзины, Тахмад? — спросила она.

— Мы их спрятали, госпожа, — ответил он.

Таш не удивилась такому обращению. Она и одета была так, что его заслуживала, в широкое и длинное платье без пояса, бирюзового цвета, с двумя узорными ткаными полосами ниже колен, на шее было золотое ожерелье, а на голове — нарядное покрывало.

— Зачем вы их спрятали?

— Мы боялись, что стражники на ослах будут ездить по полям и найдут нас с этими корзинами. А убежать с таким грузом мы не могли.

— И где же они?

— В воде, госпожа.

— Вы утопили корзины в канаве?

— Нет, в большом канале. Канава мелкая, а мы их туда спускали вместе с тачками. Так чтобы ничего из воды не торчало…

— Это правильно, — сказала Таш. — Значит, корзины спасены, и осталось только привезти их в Другую Башню?

— Да, госпожа.

— Слава великим богам и Сину, который светил вам той ночью! Я скажу вашему подрядчику, чтобы отпустил тебя чуть пораньше. Мы поедем на ослах, найдем корзины и привезем их сюда.

— Как прикажешь, госпожа.

Она ушла, покачивая бедрами, а мы смотрели ей вслед.

— Но если меня отпустят пораньше, то я не получу кашу, — забеспокоился Тахмад.

— У нас осталось немного бляшек, купишь себе лепешки, — сказали мы. И, когда мимо пробегал разносчик лепешек, спросили его, не принесет ли он пару горячих ближе к закату.

— А чем будете платить? — осведомился он. — У нас вчера была неприятность — глупый Ракшиш продал две лепешки за чужой «кувшин». Не разглядел, что там кувшин с одной ручкой, а у наших — две. У вас какие?

— С одной, — растерянно ответили мы.

— Я могу взять с одной, но за это дам только одну лепешку.

— Мы дадим тебе два «кувшина» за две лепешки.

— Сговорились.

Но нам не пришлось брать лепешки по такой злодейской цене. Таш появилась прежде, чем пришел разносчик.

Она сидела верхом на крепком муле, одетая в голубую мужскую тунику и головную повязку, с убранными в большой узел волосами, с ней был незнакомый мужчина, тоже верхом на муле, а в поводу он держал двух оседланных ослов. Они въехали наверх, к выходу из норы, а внизу их ждали две повозки с бортами — для корзин.