Книга Последняя обойма, страница 32 – Анатолий Гончар

Фигура высунувшегося над бруствером часового отчетливо просматривалась на фоне всё еще не до конца потемневшего неба.

— Стой, кто идёт? — бодро окликнул часовой приближающихся к нему спецназовцев.

«Это мы, кошки, назад ползём», — хотел сказать Киселёв, но в последний момент передумал и ответил привычно:

— Свои.

— А-а, — протянул заранее предупреждённый морпех, и его голова скрылась за чертой ночи. Похоже, он, выполнив свой долг встречающего, смылся, а засмотревшийся на расплывающиеся контуры самоходки Киселёв поскользнулся и едва не упал в размешанную гусеницами грязь.

— Чёрт! — громко выругался он, с удовольствием используя имеющуюся пока возможность не соблюдать звукомаскировку и при этом не боясь получить втык от идущего позади ротного. Тем более что тот, как оказалось, был совсем рядом.

— Посторонись! — Гордеев, положил руку Киселёва на плечо и, дождавшись, когда он примет чуть в сторону, ловко обошёл его и пошёл первым. В отличие от сапёра ротный бывал здесь не раз и неплохо знал морпеховские позиции.

Они какое-то время шли, петляя по извилинам отрытых в полный рост окопов, затем вновь выбрались на открытую поверхность, буквально в жижу истолченную траками, и почти тотчас по ведущим вниз ступенькам спустились в приземистое, полностью скрытое под землёй строение, на поверку оказавшееся казармой для личного состава. Правда, весьма тесной и темной, так что в помещение заглянули лишь Гордеев и несколько разведчиков из Кузнецовской группы, остальные во главе со своими командирами остались дожидаться снаружи.

— Здорово, Вадюха! — навстречу ротному поднялся худой морпех в камуфляже и майорскими звёздочками на погонах.

— Привет, Геннадий, привет! — в свою очередь отозвался Гордеев и, шагнув навстречу хозяину здешних высот, заключил его в объятия.

— Я думал, ты уже остепенился! — он кивнул в сторону бойцов, стоявших у него за спиной. — А ты всё еще по горам бегаешь!

— Не дорос я еще до должностей от войны далеких, — почти по былинному протянул Вадим и усмехнулся, — но не жалуюсь.

— Так вы к нам как: надолго или сразу дальше потопаете? — вопрос был не праздным. Если разведчики оставались до утра, то следовало подумать, куда их разместить.

— Сразу. Только орлов моих водой напоите, да и кого-нибудь в проводники дайте, а то я в твоих щелях заблужусь, да и к тому же ещё с каждым часовым «кто такие?» выяснять буду, — Вадим усмехнулся.

— Фигня вопрос, — Геннадий повернулся в сторону собственных бойцов. — Бабин, покажи спецам, где у нас бочка с водой. Свежая, только сегодня привезли, пусть пьют, не жалко, — распорядился командир морских пехотинцев. В свете тусклой лампочки, светившей от едва работавшего дрынчика, его лица было почти не видно, но всем показалось, что он по-доброму улыбнулся. — Бабин, не делай вид, что ты спишь, давай топай поживее!

Жалобно заскрипела пружина солдатской кровати, кто-то чертыхнулся, затем среди личного состава морпехов произошло легкое шевеление, и с дальней койки слез и направился к выходу коренастый сержант-контрактник.

— Так орлы, кто пить будет? — на всякий случай спросил Гордеев, и кроме невразумительного бормотания не получил никакого ответа. И уже когда хотел повторить свой вопрос снова, послушалось громкое Димариковское:

— Да ну нах-фик, — буркнул он, высказывая всеобщее мнение. Оно и понятно, воды они с собой взяли по две бутылки, а после двухдневных дождей найти влагу в Чеченских «горах» проблем не было. Это понимали все, так что особо жаждущих набрать воды или хотя бы просто напиться не было.

— Ну и славно, — сделал вывод ротный и, разочаровав тех, кто хотел немного передохнуть после подъема на хребет, сразу же скомандовал: — Тогда выходим и топаем дальше.

— Бабин! — вновь раздался голос командира морских самоходчиков. — Отставить бочку с водой! Давай проводи спецов через наши позиции.

— А чё я-то? — запротестовал было по собственным оценкам «вечно крайний» индивид, но его попытка отстоять собственное сидение в казарме закончилась неудачей.

— Бабин, — в руке у главного морпеха оказался неизвестно откуда взявшийся здесь кирзовый сапог. — Сейчас я как им в тебя запущу, блин… — в то, что это не пустая угроза, сержант поверил сразу. Поспешно накинув на себя куртку и взяв в руки фонарик, он протиснулся сквозь плотно стоявшие ряды разведчиков и проскользнул на выход.

— Двигаем! — приказал Гордеев, и бойцы начали неторопливо выползать на открытый воздух…

Вот уж кто ни разу не пожалел, что ротный взял провожатого, так это шедший третьим, никогда не брившийся перед боевым заданием Димарик, с его привычно маятникообразной манерой передвижения, ибо через всю позицию тянулась лишь узкая полоска пешеходной тропинки. Иногда она нежданно виляла в сторону, и если бы не идущий впереди Бабин, они бы точно не раз и не два вламывались бы в растолчённую самоходками грязюку. А грязь по бокам была воистину непролазной.

— Мать моя женщина! — оступившийся рядовой Киселёв влез в неё едва ли не по колено.

— Дай руку, Сёрёга, блин, — он то ли просил, то ли ругался, этого было не понять, но Старинов уже и сам спешил другу на помощь.

— Чёрт, так и без ботинок недолго остаться! — в ночи противно хлюпнуло. — Чёрт, руки оторвёте, заразы! — заорал Киселев, когда Старинов и присоединившийся к нему Маркитанов, объединив усилия, рванули сапёра вверх.

— Уф! — правая нога с громким чавканьем вылезла из грязи и нашла опору. Ещё один рывок и матерно ругающийся сапёр снова оказался стоящим на твёрдой, вымощенной кирпичами тропинке.

— Двигаем, двигаем! — поторопил подошедший Гордеев. — У нас не так много времени!

— Уже идём! — негромко, скорее для себя, чем для командира роты, проговорил Киселёв, и в попытке сбросить грязь несколько раз топнув ногами, двинулся к поджидающему их Бабину.

Перепачкавшись в липкую глиняную массу, сапёр ещё долго отряхивался. Шлепки и шуршание его ладони по коленям слышались почти всё то время, пока они шли по морпеховским позициям. Но, в конце концов, поняв всю бессмысленность этой затеи, он бросил столь грязное дело, (наверное, мысленно плюнув), и дальше топал, уже не обращая на грязь совершенно никакого внимания. Наконец, истерзанные гусеницами хребты, занимаемые позициями морских пехотинцев, закончились.

— Дальше наших постов нет, — остановившись, сказал Бабин и, не дожидаясь ответа, потопал назад.

— Бывай, — кинул ему вслед Киселёв и, не задумываясь, повернул влево, направляясь в тёмный, расстилающийся внизу, казалось бы, под самыми ногами, лес. Он не вынимал компаса, а зачем? С картой местности Киселёв ознакомился днем, азимут куда идти знал, а направление выбирал, ориентируясь по мерцавшим в вышине звёздам. И судя по тому, что ни от командира группы, ни от шагавшего где-то в хвосте отряда ротного замечаний не было, шёл правильно.

Ночное движение по лесу отличается от такого же днем в первую очередь скоростью. Если днём в зависимости от местности разведчик может идти и медленно, и быстро, то ночью о каком-либо скоростном передвижении, даже при взошедшей как в эту ночь луне, не может идти и речи. А в незнакомом лесу с его неровной поверхностью, готовой в любой момент превратиться во многометровый обрыв, скорость передвижения за один час измеряется в метрах.