Книга Пепел победы, страница 23 – Анатолий Гончар

Они шли чуть впереди остальных, и можно было себе позволить позлословить по поводу начальства.

— Думаешь, я понимаю? — Кречетов окинул взглядом расстилающуюся перед ними местность. — Уклон градусов тридцать, ни ям, ни обрывов… Идиоты, блин!

— Угу, — согласился Ефимов и тут же посетовал: — А идется тяжеловато! Ноги тянут, а легкие не дышат, хотя высота небольшая. Почему так — не пойму!

— У меня то же самое, — утешил его ротный. — Наверное, акклиматизация. С недельку поживем — привыкнем.

— Само собой. — Сергей оглянулся.

Его группа, шедшая впереди остальных, держалась весьма компактно. Не считая Зудова, отставших пока не было.

— Хорошо, что идти недалеко!

Стоило только поднять взгляд, и становились видны «Уралы», выстраивавшиеся в ряд. «КамАЗы» связи проходили дальше и скрывались где-то за горкой.

Пока одни разгружали машины, другие обустраивали место будущего проживания. Им тоже было чем заняться.

Сказать, что к их приезду не готовились, было бы неправильно. Готовились. На территории лагеря стояло с пяток драных, видавших виды палаток, наверное, оставшихся в наследство аборигенам еще с царского времени, и такой же древности туалет, заполненный до краев и заселенный мухами. Правда, в отдалении имелся еще один, но туда дорогим гостям ходить запретили сразу, как и посещать баню, в которой имелся холодный душ. Вначале это нисколько не опечалило прибывших. Вот только у них приключилась беда. Итальянская баня, привезенная с собой, сломалась на второй день к вечеру. Первичный осмотр привел к неутешительному выводу: в условиях полевого выхода отремонтировать сие изделие враждебного разума не представляется возможным.

Палатка, выделенная под первую и вторую группы второй роты, выглядела жертвой катастрофы — потрескавшаяся, залатанная во многих местах, на покосившихся кольях, с оборванными подгнившими веревками.

— Дворец! — сделал вывод Ефимов, разглядывавший ее.

— Замок! — не согласился Никитенко, стоявший рядом с ним.

— Пойдем внутрь? Оценим, так сказать, убранство, — предложил прапорщик, и капитан согласно кивнул.

У двери Никитенко оказался первым.

— Гномы их, что ли, ставили? — вопросил он, глядя на невероятно низкий полог.

— Хоббиты! — поправил его Ефимов, тоже удивленно взиравший на дыру, по недоразумению называемую входом.

— Надо будет переделать, — констатировал капитан.

Прапорщик согласно кивнул и заявил:

— Надо. Как только лишнее время появится. Сейчас бы с первоочередными делами разобраться.

– Это точно! – в свою очередь, согласился капитан и, сгибаясь в три погибели, вошел в палатку.

Ефимов нырнул следом. Тут же за стеной послышался звук шагов. Тупой удар и вопль возмущения возвестили о появлении старшего сержанта Банникова.

— Гребаные хоббиты! — выругался Петрович, врезавшись лбом в жердь, проложенную над излишне низким входом.

— Входи, Петрович, входи! — поощрил его Ефимов. — Вот видишь, Василич, я оказался прав.

Никитенко в непонимании уставился на Сергея.

— Палатку хоббиты ставили! — улыбнувшись, пояснил тот, и капитан тоже заулыбался.

Хотя радоваться было нечему. Внутри хоромы, доставшиеся гостям, поражали еще большей убогостью, чем снаружи. Ткань этого жилища, некогда белая, теперь приближалась по своему окрасу к ночному мраку. Многочисленные дыры, зиявшие в ней, свидетельствовали о том, что палатку часто переносили с места на место. Все обвисло, и оттого внутреннее пространство казалось донельзя узким. Столетняя пыль покрывала остатки нар. Грязь слоями лежала на досках, расстеленных на полу, зато в закутке, наверное, предназначенном для начальства, присутствовал ковер, покрытый слоем мусора.

Одним словом, все было хреново. Как следствие, остатки светового дня прошли в бытовых хлопотах. Военные натягивали палатку, поднимали ее, выметали и выскребали грязь, достраивали нары, мыли полы. К ночи им удалось более или менее все привести в порядок. Свет провели уже в сумерках.

Наверное, на радостях по поводу благополучного прибытия большие начальники приказали провести общебатальонную вечернюю поверку. Вот только сами на нее почему-то не вышли.

Новый день наступил с традиционным криком дневального:

— Рота, подъем! Через десять минут построение на утреннюю физическую зарядку!

— Иди ты!.. — Это восклицание оказалось едва не самым ласковым пожеланием, прозвучавшим в адрес недоумка, разбудившего героев.

Разведчики матерились, подниматься не хотели, но через десять минут рота не слишком стройными рядами все-таки двинулась к месту построения. С окружающих высот ощутимо веяло прохладой.

— Люди все? — Капитан Кречетов передернул плечами и повернулся лицом к строю.

— Первая — все, — отозвался лейтенант Кострыкин.

— Вторая — люди налицо. — Капитан Никитенко лениво потянулся, зевнул. — Прохладно однако.

— Третья — все.

— Четвертая в наличии.

Из-за штабных машин показался дежурный по отряду капитан Молотов.

— Проверить наличие личного состава, доложить, — поправляя кобуру, лениво скомандовал он и, дожидаясь докладов, стал в нетерпении похлопывать ладонью по боку.

В штабной палатке его ждало неотложное, срочное и архиважное дело.

— Становись, равняйсь, смирно! Товарищ капитан, в первой роте все люди налицо, заместитель командира роты капитан Иволгин.

— Вольно! Где ротный?

— Заболел, — не моргнув глазом, соврал Иволгин.

Дежурный по отряду сделал вид, что поверил.

— Все на месте! — плюнув на официоз, доложил Кречетов.

— Все люди налицо, — сообщил командир третьей роты.

Согласно докладам, весь личный состав сейчас находился на импровизированном плацу, хотя в глубине лагеря наблюдалось одиночное брожение.

Поморщившись, Молотов скомандовал:

— К проведению утренней зарядки приступить!

Он быстрым шагом отправился к палатке дежурного. Что ж, мавр сделал свое дело. Теперь можно спокойно возвращаться к прерванному занятию.

— Командирам групп к разминке приступить! — Капитан Кречетов вновь зябко поежился.

Прохлада с легкостью начала забираться под майку. Тикали секунды.

— Закончить разминку! — приказал ротный, совершенно справедливо предположив, что трех минут на это вполне достаточно, ибо сильному разминка не нужна, а слабому она не поможет. — Сомкнись. В колонну по четыре за мной бегом марш!

Маршрут предстоявшей пробежки вел в гору. Бежали по обычным меркам медленно, тем не менее Ефимов, находившийся в ядре группы, чувствовал, как легкие начали свистеть от натуги, как постепенно наливались свинцом икроножные мышцы. Утренняя пробежка давалась с трудом. Его утешало лишь то, что почти все бегущие бойцы чувствовали себя не лучше, если не хуже.