Книга Снадобье для вдовы, страница 78 – Кэролайн Роу

Однако Томаза производила впечатление скорее неугомонной, чем измотанной. После нескольких мгновений тишины, установившейся во дворе, когда самым громким, что можно было услышать, был птичий щебет, она энергично вскочила с места.

— У меня нет с собой работы, — выпалила она. — Я не могу сидеть тут в праздности и слушать вашу беседу. У меня слишком много дел. Поднимусь наверх и посмотрю, что с моими вещами. — И она ушла, не дожидаясь ответа.

Интерес к своей работе Томаза потеряла где-то между двором и своей комнатой. Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь, увидела, что все вещи аккуратно разложены, и снова закрыла ее.

— Где мне найти сеньору? — спросила она Жанну, проходившую мимо по коридору с охапкой чистого белья.

— Вверх по той лестнице, — ответила Жанна, умудрившись изобразить реверанс и удерживать свою ношу одновременно. — Вас…

— Не беспокойся, — перебила ее Томаза и взбежала по узкой лестнице вверх.

— Прошу вас простить мое вторжение, — сказала Томаза. — Особенно, когда вы нуждаетесь в отдыхе. Но я поняла, что пока не уйду со двора, мой бедный братец не осмелится произнести ни слова. Получилось, что я превратилась в преграду толщиной в каменную стену.

— Преграду, донья Томаза?

— Да, преграду, — ответила молодая женщина, придвинув низкий стул к кушетке, на которой полулежала Серена. — У Улибе отваги хватит на десяток львов, а Клара, я знаю это, умная и обворожительная девушка. Но, сеньора, они сидят немые, как две статуи. А брат мой писал мне о ней такими словами, что я не могу отделаться от ощущения, что он влюблен.

— Но Клара — всего лишь…

— Кларе шестнадцать лет, — сказала Томаза.

— Это правда, — согласилась Серена. — Просто я не привыкла думать о ней, как о почти взрослой женщине. Для меня это потрясение. — Она бросила на Томазу проницательный взгляд. — А вы, миледи, собираетесь сделать из них пару?

— Мне бы хотелось, чтобы Клара стала моей сестрой, — просто ответила Томаза. — Я наслаждаюсь ее обществом. Когда я вижу, как он сидит там внизу, такой несчастный и смущенный, думаю, что я права. И это удивительно, сеньора, — добавила она, — потому что женщины — благородные дамы с большим приданым — бросали себя к его ногам с того момента, как у него начала пробиваться борода. Но он даже и не думал о том, чтобы жениться, к великому огорчению нашей матери. И он к тому же очень упрям.

— Я должна подумать над этим, — сказала Серена. — И поговорить с Кларой. Мой муж очень любил вашего брата — как сына или как младшего брата. И полностью ему доверял. Но она еще так молода.

— Давайте послушаем, что другие думают об этой паре. Госпожа Ракель? Что вы нам скажете?

— Мне нравится ваш брат, сударыня, — ответила Ракель. — Но я считаю, что решение должно зависеть от чувств девушки.

— Ах, так вы верите в любовь? Прекрасно! Вы замужем, госпожа Ракель?

— Нет, я не замужем, — ответила та, наклонившись над своим рукоделием.

— Помолвлены?

— Да, донья Томаза.

— Я бы тоже хотела, — в голосе Томазы звучала досада. — Если б не моя мать.

— Вы хотите быть помолвленной с кем-то конкретно? — спросила Серена. — Или вам просто хочется иметь свой дом?

— Если бы мой брат женился на ком-то, кто мне симпатичен, — начала Томаза, как будто отвечала на вопрос, — я могла бы жить с ним. Земли его отца неподалеку отсюда. Уютное поместье, хоть и не такое огромное по сравнению с тем, чем владел его отец когда-то. Но он взбунтовался против его величества, что не только противозаконно, но не очень умно.

— Это важно? — спросила Ракель. — Жить в этих местах?

Щеки Томазы порозовели.

— У меня есть кузен со стороны моего отца — красивый и галантный молодой человек, хоть и застенчивый при этом. Он также и храбрец. Во всем, что не касается женщин. Матери моей он не нравится. Он не так богат, как мой отец, и равнодушен к карьере придворного. Она предпочла бы, чтобы я вышла за виконта, как это сделала она в свое время. На что я ей указала, что ни к чему хорошему это не приведет, потому что у виконтов есть привычка ссориться с монархом, их отправляют в изгнание и они умирают молодыми, как это случилось с отцом Улибе.

— Ну уж не с каждым виконтом такое случается, — усмехнулась Серена. — А что думает ваш отец?

— Папе он нравится, но пока мама стоит на страже, он никогда не осмелится сделать предложение.

— И живет он поблизости от имения вашего брата? — спросила Ракель.

— Откуда вы знаете?

— Догадалась.

— Расскажите мне о вашем женихе, — попросила Томаза.

Ракель сбивчиво пересказала им историю ухаживания, со смущением объясняя, как много времени ей понадобилось, чтобы понять, какой замечательный человек ее Даниэль.

— А сейчас, — сказала она, — его дядя отправил его в Константинополь, и теперь я с ужасом постоянно думаю о его путешествии через все море, это просто невыносимо.

— Глупости, — возразила Томаза. — Я была на Сардинии и вернулась так же, как и Клара, и обе мы живы и здоровы. Не может быть, чтобы Константинополь находился намного дальше. Когда он возвращается?

— Не знаю, — с несчастным видом ответила Ракель. — Надеюсь, скоро.

— Бедная донья Серена умирает от желания уснуть, слушая нашу болтовню, — вдруг сказала Томаза. — Давайте вернемся к моему бедному братцу.

— Ваша сестра просто-напросто сбежала, — сказала Клара. — Не пойму, в чем дело.

— Поскольку речь идет о моей сестре, — заметил Улибе, то это может быть брошь для ее накидки или серебряная заколка для волос.

— Донья Томаза — не пустоголовая болтушка, — возразила Клара. — Без нее я бы чувствовала себя на Сардинии потерянной и одинокой. В отличие от остальных, она ни разу не спросила меня, кто я и откуда. Она чувствовала, что я не хочу об этом говорить.

Улибе слегка покраснел.

— У нее добрая душа, но пока вы не сделали из нее святую, позвольте мне признаться, что одно из писем, которое я отправил с тем кораблем, было к Томазе, там я писал о вашем приезде и просил не расспрашивать вас о том, кто вы, так как ваша семья вовлечена в высшие дела государства.

— Вам должно быть стыдно, милорд, — сказала Клара, — сообщать мне, что мой лучший друг проявил деликатность только потому, что вы ее об этом попросили.

— Нет, — тихо произнес Улибе. — Она привязалась к вам с первой вашей встречи. И никто, включая ее брата, не заставит ее полюбить кого-либо против ее воли. Спросите об этом мою мать. Но если она воздержалась от расспросов, то скорее всего — из уважения ко мне.

— Вы уверены?

— Уверен. У меня есть письмо от нее, где она расхваливает вас на все лады. Возможно, когда-нибудь я покажу вам его, — сказал он. — А может, и нет. Клара, мне нужно кое-что вам сказать. — Он умолк.