Онлайн книга «Булатный перстень»
|
— Показывай! Сколько их? — Пятеро. Он — сам пятый. Они вон туда сбежали, к пруду! Может, у них там где-то лодка спрятана? — Черт их разберет. Михайлов то ли вздохнул, то ли засопел, глядя на господ в белых плащах и белых же лайковых перчатках. Они уже вышли из подземелья, но явно не знали, куда деваться дальше. Иные, не веря, что десятилетний путь ложи «Нептун» уже, в сущности, завершен, пошли следом за княгиней Шехонской, уводящей непутевого и покорного супруга от греха подальше; на что надеялись — бог весть. Иные, отойдя от павильона туда, где открывался вид на реку, тихо беседовали, глядя на освещенную факелами пристань и на две лодки, что привезли Ржевского, княгиню и ее дворню. Кое-кто поспешил к елагинскому дворцу — рассказать хозяину, какой бедой окончилось собрание в павильоне. Эти были самые разумные — оказав собрату-масону, князю Шехонскому, гостеприимство, сам Елагин оказался в сомнительном положении, и как бы не пришлось ему доказывать свою непричастность к заговору «Нептуна»; во всяком случае, чем скорее он узнает о неприятностях, тем лучше для него… Как странно, думал Михайлов, как причудлива судьба! Считается, что масонское братство сильнее даже моряцкого, а вот выдернули из ложи человека, который силой своей риторики и мрачной фантазии держал вокруг себя людей крепче, чем старший брат, адмирал Грейг, и вот рассыпалось братство в один миг! Вместо него — толпа весьма напуганных людей, ведь никто из них не знал, как поступит Ржевский со сведениями, добытыми этой ночью. Тут к Михайлову подошел молодой масон. Он уже избавился от белого плаща, под мышкой держа довольно большую шкатулку, в другой руке — матросский сундучок с кольцом в крышке. — Я вас знаю, вы с «Мстиславца», — сказал он. — Я — Голенищев-Кутузов с «Ростислава». — Адъютант адмирала? — Да. Мне нужен господин Ржевский. Не знаете ли, где он? — Вон там, провожает княгиню. — Благодарю. Послушайте… — Что? — Михайлов был не расположен беседовать с масоном и готов на всякую грубость. — Думайте обо мне, что хотите, но у Гогланда я дрался честно. На верхнем деке пушкарями командовал. Я тогда сделал свой выбор… — А сюда для чего пришли? — Слово дал адмиралу: он послал меня с победной реляцией в столицу и велел передать бумаги «Нептуна» и печать на сохранение. И вот я не знаю, как с ними теперь быть. — Ерофеев! Усов! — Кричать Михайлов умел — в бурю и не так еще доводилось голос повышать. Но первым подошел Новиков. — Ну, кажись, обошлось, — сказал он. — Скоро ли мы отсюда уберемся? — А что такое? — Домой пора. Сам знаешь, у меня там прибавление семейства. Девица эта, Поликсена, после родов никак не опомнится, бабы кормилицу привели, она за дитя трепещет. А я за нее беспокоюсь — сама ж еще совсем дитя. Надо ж, как Господь ее в мой дом привел… — Послушай, Володька, не до детей мне сейчас. Там где-то у пруда прячется тот мерзавец, что перстень у меня стащил, — загадочно, чтобы не понял адъютант Грейга, сказал Михайлов. — С ним еще четверо дуралеев. Поди с господином мичманом, присмотрите там за ним, пока Ероха с Ефимкой не подбегут. — Ладно. Ты не знаешь, что означает имя «Поликсена»? — У попа спроси. — Экий ты сердитый. Идем, господин мичман, — позвал Родьку Новиков. — Коли что — свисти щеглом. Хотя щеглы ночью, сдается, спят… Они, огибая павильон, пошли к пруду, а за спиной Михайлова что-то очень быстро прошуршало. Он вскочил, развернулся, но увидел лишь стриженые кусты, и ничего более. — Сердитый… — пробормотал Михайлов. — Станешь тут сердитым… Собственно, все, ради чего прибыли на Елагин остров, было выполнено. Однако скопилось недовольство, главной причиной которого, возможно, был Нерецкий. Если бы Александра предпочла, скажем, капитана первого ранга, и не с фрегата, а с линейного корабля, и не с простой фамилией Михайлов, а какого-нибудь Нарышкина-Трубецкого-Волконского-Юсупова, можно было бы понять: выбран лучший. Что хорошего в Нерецком — Михайлов, хоть убей, не понимал. Он мог бы задать себе вопрос: а за что вообще дамы любят кавалеров? И вовеки не нашел бы ответа. Но любовь к Нерецкому была, по его мнению, странной: то, как Александра стояла рядом с любовником на коленях, как шептала ему в ухо, тоже не соответствовало понятию Михайлова об отношениях мужчины и женщины. Даже то, что Александра, рискуя жизнью, пробралась на тайное масонское собрание и устроила там сперва торговлю из-за писем, потом стрельбу, восхищения у Михайлова не вызывало. Не женщина мужчину должна от смерти спасать, а наоборот! — Крестненький! — окликнул Ефимка. — Вот ты где! — А твой дружок Ерофеев куда запропал? — Да вот же он. Я его перевязал. Рана пустяковая, кожу разрезали. — Идем, — сказал Михайлов Ефимке с Ерохой. — Надобно изловить тех, что ушли через башню. Ефимка задрал голову. — Как же они оттуда спустились? — удивился он. — Во-первых, всякий моряк с такой высоты запросто спустится, — гордо сказал Ероха. — А во-вторых, глянь — вон веревка болтается, — добавил Михайлов. — С веревкой и ты бы слез. Что это у тебя, Ерофеев? — Фальшфейеры. Эти господа их привезли штук десять для часовых. Я внизу нашел. — Хм… Ну, коли факелов нет, хоть это адское пламя… Перед павильоном, на открытой площадке, было довольно светло — кто-то из лакеев княгини Шехонской нашел на стене у двери кольцо и пристроил туда факел. Но в двадцати шагах от площадки, за углом павильона, под кронами деревьев, уже царствовал натуральный мрак. — Осторожнее, крестненький, — сказал Ефимка. — Не грохнись ненароком. — У меня глаза, как у кота, — отвечал Михайлов. — Ночью вижу не хуже, чем днем. Выйдя из-за деревьев, он увидел пруд. Посередке, как было условлено с лодочником, болталась лодка. Михайлов вспомнил, что в ней все еще лежит связанный часовой, и усмехнулся — часового неплохо бы сдать Ржевскому, он много может наговорить. Раздался свист, мало похожий на трель щегла. Михайлов отвечал, как умел, и минуту спустя появился Родька. — Они там, вон там, — показал он. — Где мостик через канал. Совещаются, но ничего не слыхать. Владимир Данилыч зашел с другой стороны. — Лодки у них там нет? — Нет, точно. — Могут уйти вплавь. До материка — пара сажен. — Так нужно звать нашу лодку! — воскликнул Ероха. — Они ее хотели подманить, но лодочник уперся — не хочу, да и все тут, — рассказывал Родька. — Владимир Данилыч предположил, что они могут убежать по валу, поэтому решил за валом следить. А там, на западной оконечности, может статься, где-то и лодка припрятана, там-то мы не глядели… |