Книга Король Артур и рыцари Круглого стола, страница 80 – Питер Акройд

При этих словах все рыцари в зале разразились громкими жалобными воплями.

Тем временем в другой части замка некий придворный разыскал сэра Гавейна.

— Ланселот похитил королеву, — сообщил он ему. — Спасая ее, он перебил две дюжины рыцарей.

— Вот как? Что ж, этого следовало ожидать. Я прекрасно понимал, что Ланселот спасет ее или погибнет в бою. Ни один достойный человек не поступил бы иначе на его месте. Окажись я в таком положении, и я бы вел себя так же. Двадцать четыре рыцаря погибли? Иисусе, сохрани моих братьев. Где они? Отчего не пришли? Первым делом они должны были поспешить ко мне.

— Воистину, сэр, — отвечал придворный, — Гахерис и Гарет мертвы.

— Что вы сказали? — все краски отхлынули от лица Гавейна. — Нет вести страшнее этой. Я любил их. Я любил их обоих, а Гарета — больше жизни. Кто убил его?

— Обоих убил Ланселот.

— Не может этого быть! Гарет любил Ланселота больше, чем родных братьев. Гарет чтил его превыше самого короля. Попроси его Ланселот принять его сторону против Артура, он бы сделал это с охотой. Он бы и со мной сразился ради Ланселота. Нет, Ланселот никак не мог убить Гарета.

— Боюсь, сэр, все были тому свидетелями: Ланселот сразил обоих.

— Итак, — сказал сэр Гавейн, — радость навек покинула этот мир.

Он лег на пол и лежал, оцепенев от боли. Когда он, наконец, поднялся, то громко и хрипло застонал. А затем, рыдая, пошел в покои короля и пал ниц перед ним.

— Дядя мой, мой господин, двое ваших благороднейших рыцарей, двое моих возлюбленных братьев погибли жалкой смертью.

Король рыдал вместе с ним, и вдвоем они воссылали к небу множество жалоб и стонов.

— Господин мой, — сказал Гавейн, — я хочу увидеть тело моего брата Гарета.

— Невозможно, — ответил Артур. — Я поспешил распорядиться, чтобы его и Гахериса сразу же похоронили. Я знал, как велика будет ваша скорбь, а вид их мертвых тел только умножил бы ваши страдания.

— Но скажите мне, господин мой, как мог Ланселот убить их? Ведь они были безоружны. Ни один рыцарь не поднимет руку на тех, кто не имеет при себе ни щита, ни меча.

— Не знаю. Говорят, сэр Ланселот сразил их в горячке боя, он был так разъярен, что никого не узнавал. Довольно вопросов, сэр Гавейн! Пора обдумать план мести.

— Мой король, мой господин, мой дядя — всеми узами, которыми я связан с вами, клянусь: не будет мне отныне покоя, пока я не отомщу злодею. Либо я его убью, либо он меня. Все просто. И прошу вас, сир, готовьтесь к войне и готовьте ваших рыцарей. Вы мою клятву слышали. Если хотите сохранить мою верность и мою любовь, помогите мне исполнить эту клятву. Даже если придется обыскать семь королевств, чтобы найти Ланселота, я его найду и отомщу за братьев.

— Так далеко искать не придется, — сказал Артур. — Ланселот ждет нас в замке Веселой Стражи. Множество союзников уже присоединилось к нему.

— Охотно верю. Готовьте своих друзей к войне, а я созову моих.

— Да будет так. Мы соберем такое сильное войско, что снесем самую крепкую башню самого мощного замка.

Артур разослал по английскому королевству письма и предписания, созывая к себе своих воинов. Собралось множество рыцарей, герцогов и графов. Король рассказал им о причинах раздора и о том, что он собирается осадить замок Веселой Стражи.

Ланселот тоже собрал многих рыцарей, как состоявших у него на службе, так и из свиты королевы. С обеих сторон противники были хорошо вооружены и подготовлены к войне, однако войско Артура было куда многочисленнее, чем у Ланселота. По этой причине рыцарь предпочел не сражаться в поле, а стянул все свои силы в замок.

Огромное войско короля Артура и Гавейна окружило замок, и началась осада. Пятнадцать недель Артур старался выбить из замка его защитников, но все тщетно. Ланселот не выезжал в поле для открытого сражения, а прятался под защитой стен и велел всем своим рыцарям оставаться внутри укреплений.

Утром в пору сбора урожая [163] Ланселот вышел на бастион и крикнул оттуда Артуру и Гавейну:

— Господа, вы сами знаете, что от осады не будет толку. Вам от нее лишь стыд и бесчестье. А если я выеду из ворот замка во главе своих рыцарей, я наголову разобью вас.

— Так выезжай, — ответил ему Артур. — Если посмеешь, разумеется. Покажи, из какого ты теста. Я встречу тебя на середине поля.

— Боже упаси, — ответил Ланселот, — чтобы я вступил в бой с благородным королем, который посвятил меня в рыцари.

— Время красивых слов прошло. Помни, Ланселот: я — твой смертельный враг и останусь им навсегда. Ты перебил лучших моих рыцарей, ты убил моих знатных родичей. Но хуже того: ты обесчестил меня, ты сожительствовал с моей королевой Гиневрой, а теперь увез ее от меня, как жалкий предатель.

— Благородный мой король и господин! Говорите что пожелаете, но я никогда не подниму на вас меч. Вы гневаетесь, ибо я убил ваших лучших рыцарей. Да, я виноват, и горько о том сожалею. Но я вынужден был сразиться с ними, спасая свою жизнь. Или я должен был сдаться и позволить себя умертвить? Вы упомянули о вашей супруге, драгоценной госпоже королеве. Никто из рыцарей не посмеет обличить меня в преступлении или измене против вас в этом смысле. Клянусь, Гиневра верна вам, как должна быть жена верна своему господину. Я готов на судебный поединок, чтобы доказать это. Да, она оказывала мне милости на протяжении многих лет и отличала меня перед прочими рыцарями…

— Я знаю, Ланселот.

— Позвольте договорить, сир. Со всем смирением готов признать, что заслужил ее дружбу. Я сражался за нее, когда ее облыжно обвиняли, я побеждал клеветников и раз за разом спасал королеву от костра. Помните, как вы приговорили ее в гневе, а потом сами же благодарили меня за то, что я спас ее доброе имя? Тогда вы обещали всегда быть для меня добрым господином, а теперь вознаграждаете меня злом за добро. Разве я мог стоять и смотреть, как ее сожгут на костре из-за меня? Я был бы заклеймен вечным позором, допусти я такое. Я и раньше сражался за королеву, тем более я должен был вступиться за нее сейчас. Вот почему, добрый мой, милостивый господин, я молю вас вернуть супруге вашу благосклонность. Ручаюсь, она верна и добродетельна.

— Стыдитесь! — крикнул Гавейн. — Говорю вам, лживый рыцарь, клятвопреступник: король будет судить и вас, и королеву. Ему решать, помиловать вас или убить.

— Пусть так, — сказал Ланселот, — но помните, Гавейн: если я выйду из-под укрытия этих стен и встречусь с вами в битве, то будет самая жестокая схватка в вашей жизни.

— Горделивые слова — пустой звук. О моей госпоже королеве я не скажу ничего дурного, но вы ответьте мне, трус и предатель: за что вы убили Гарета? Мой брат любил вас больше, чем собственных братьев. Вы сами посвятили его в рыцари. Зачем вы убили того, кого любили?