Онлайн книга «Марки королевы Виктории»
|
– Это может случиться с кем угодно и когда угодно, мистер Брок. Не забывайте об этом. – О чем это вы, Сэмми? – О том, что человек в любой момент может лишиться всего, что у него есть. Мы просто мешки с картошкой, на короткое время оживленные. Мы ни над чем не властны и ничем не управляем. Брок с удивлением на него посмотрел, но ничего не сказал. – Это и с вами может случиться, мистер Брок. Возможно, сегодня днем. Или завтра. Или на следующей неделе. Он повернулся и вышел из комнаты. На другом мониторе Брен пытался разговорить чрезвычайно некоммуникабельного Марти Келлера. В ответах бывшего инспектора полиции не чувствовалось ни на гран скрытой агрессии или хотя бы протеста, а в лице и тоне сквозили лишь пассивность, полнейшая отрешенность и равнодушие к происходящему, которые подметил в нем Брен, когда несколькими днями раньше вел за ним наблюдение. При всем том глаза Келлера жили, казалось, какой-то своей отдельной жизнью. Их взгляд метался по комнате для допросов, исследуя малейшие изменения в ней с тех времен, когда он сам беседовал с задержанными десятью годами раньше. Его взгляд не задерживался лишь на одном объекте в этой комнате – на Брене. – У вас проблемы, мистер Келлер? – сказал Брен, у которого подобная манера поведения задержанного вызывала раздражение. – Извините? – Вы не смотрите на меня. Это что – представляет для вас проблему? – Проблему? Нет, – сказал он, но продолжал смотреть на стол прямо перед собой. Брен глубоко вздохнул. – Вступали ли вы в какой-либо форме в контакт с мистером Сэмюелем Старлингом или с кем-либо из членов его семьи в течение последних шести месяцев? Келлер покачал головой. – Прошу вас дать словесный ответ. – Нет, не вступал. – Вы не видели его, не писали ему писем, а также не посещали его частных владений и не встречались с его женой за указанный период? – Нет. – Вступали ли известные вам люди в контакт с мистером Старлингом или его женой за этот период? Келлер некоторое время обдумывал этот вопрос. – Нет. – Казалось, его нисколько не интересовало, почему ему задают все эти вопросы. – Вы в этом уверены? – Уверен. – Вы просили кого-нибудь за последние девять лет, начиная с июня 1988 года, когда вас признали виновным в совершении определенных уголовно наказуемых деяний, сообщать вам о местопребывании, деятельности и жизненных обстоятельствах мистера или миссис Старлинг? Келлер поднял глаза к потолку. – Это слишком широкий вопрос. – Даже однократное изменение в системе односложных отрицательных ответов явилось, по мнению Кэти, облегчением для Брена. – Да, это широкий вопрос. Ответьте на него, пожалуйста. – Ну, я вполне мог спросить брата о том, что поделывает Старлинг, особенно в первое время. Пока не потерял к нему интерес. – Как давно вы потеряли к нему интерес? – Ну, может, четыре… пять лет назад. – Почему? – Просто с течением времени начинаешь понимать, что важно, а что – нет. Сэмми Старлинг стал неважен для меня. – А что важно для вас, мистер Келлер? Созерцавший потолок Келлер, избегая смотреть на лицо Брена, медленно опустил взгляд, который в конце концов уперся в пол. – Прожить сегодняшний день. – Примерно год назад у вас был тяжелый стресс. – Правда? – Так сказано в вашем досье. – Неужели? – Отвечайте на мой вопрос, пожалуйста. – На какой вопрос? – Переживали ли вы депрессию с июля по сентябрь прошлого года? Келлер с минуту помолчал, потом кивнул: – Да. – Что явилось причиной этой депрессии? Келлер, придя в некоторое возбуждение, покачал головой и в очередной раз возвел глаза к потолку, задержав внимание на объективе камеры слежения, установленной в верхней части стены, так что у Кэти возникло впечатление, будто он смотрит на нее в упор. – Так бывает, когда приближается к концу некий долгий тяжелый период твоей жизни. В такое время на душе иногда бывает не легче, а тяжелее. Поскольку ты понимаешь, что конец достижим, каждый день становится и длиннее и труднее. И тогда невольно задаешься вопросом, способен ли ты их прожить, преодолеть их протяженность и тяжесть. Я это к тому, что ты можешь сдаться, сломаться именно тогда, когда конец уже не за горами. – Он рассуждал об этом совершенно спокойно, как клиницист, не демонстрируя ни малейшей жалости по отношению к собственной особе. – Ваш брат был озабочен вашим положением? – Об этом надо спросить его. – Пытался ли он придумать что-нибудь, что могло бы дать вам силы преодолеть это трудное для вас время? Нечто такое, ради чего стоило бы жить? – Не припомню. – Быть может, он считал, что для вас будет лучше, если вы снова возбудите в себе ненависть к Старлингу? Что именно это даст вам опору? Келлер отвел глаза от камеры слежения и вновь принялся созерцать пространство стола. Потом неожиданно рассмеялся. – Считаете, что находитесь на правильном пути, не так ли? В таком случае не тяните, скажите мне о главном. – О чем это? – Я все время слышу: Старлинг, Старлинг, Старлинг… Вы, должно быть, недоумеваете, почему я до сих пор не спросил вас, что с ним случилось? Почему меня забрали? Вот и скажите мне об этом сами. – Миссис Старлинг похитили, мистер Келлер. И убили. Келлер довольно долго смотрел не мигая на свой край стола, потом заговорил снова – спокойным, лишенным каких-либо эмоций голосом: – Вот оно что… Но я ничего об этом не знаю. – Он повернул голову и посмотрел в угол комнаты, обращаясь, казалось, к незримо присутствующему здесь третьему лицу. – Позволительно ли мне в таком случае поинтересоваться, кто возглавляет расследование? Это ведь не вы, я правильно понимаю? – Расследование возглавляет главный инспектор детектив Брок. – Значит, он все еще служит? Так-так… – Келлер резко поднял голову и снова посмотрел в камеру. При этом у него на губах появилась легкая, почти неуловимая улыбка. В этот момент Кэти неожиданно осознала, что рядом с ней стоит Брок собственной персоной. Она не слышала, как он вошел в помещение. – В таком случае остается только удивляться, что не он лично проводит допрос, – продолжал Келлер, не спуская глаз с объектива камеры. – Впрочем, приходится констатировать, что при сложившихся обстоятельствах это было бы для него непросто. |