Онлайн книга «Дольмен»
|
Каждый раз, когда она его встречала, он одаривал ее детской улыбкой, наивной и доверчивой. Одиночество Пьеррика вызывало у Мари сочувствие. Жители острова даже не отвечали на его приветствия: одних настораживала его непохожесть на остальных, другие опасались этой дикой, трудно-контролируемой силы, третьи рассматривали его лишь как деталь пейзажа. Единственным человеком, который заботился о Пьеррике, была Гвен. Кто займется им теперь, когда он выпишется из больницы? Мари решила выбрать подходящий момент и поговорить об этом с Жанной и Миликом. Все станет легче, ведь к нему вернулся дар речи. Вдохновленная этой мыслью, а также словами лечащего врача, который подтвердил, что у Пьеррика дела идут все лучше и лучше, в рамках, разумеется, его умственного отставания, Мари с нетерпением ждала с ним встречи, которая, помимо всего прочего, могла пролить свет на многие таинственные обстоятельства. Когда Мари с Ферсеном вошли в палату, Пьеррик сидел на кровати с обмотанной головой и счастливой физиономией, доламывая телевизионный пульт дистанционного управления. Мари, ощутив прилив нежности, приблизилась, чтобы его поцеловать. – Пьеррик! Как я рада тебя видеть! Он отшатнулся и наморщил лоб, соображая. – Ты кто? Кто? Пораженная такой реакцией, Мари с немым вопросом в глазах обернулась к врачу. Тот объяснил: по телефону ему не хватило времени уточнить, что, возможно, вследствие удара, его пациент утратил память. Амнезия не была необратимым явлением, его воспоминания не стерлись, их можно извлечь из подсознания. Его коллеге – врачу-психиатру удавалось добиться этого с помощью гипноза, но Пьеррик, в силу его умственной неполноценности, вряд ли способен подойти к лечению сознательно. В любом случае это лишь вопрос времени – память восстановится. Несмотря на разочарование, Люка решил действовать прежде всего в интересах следствия. – Думаете, гипноз позволит ему вспомнить наиболее значимые события детства? – Разумеется, если это не представляет угрозы для его здоровья, – вмешалась Мари. Все обернулись и посмотрели на Пьеррика, который, уставившись в пустоту, раскачивался на кровати взад-вперед, тиская свой тряпичный сверток. Форштевень яхты Керсенов вспарывал зеленоватые волны, которые тут же становились молочно-белыми от пены. Пи Эм стоял у руля и смотрел вдаль с довольным видом. Он бросил взгляд на приемник глобальной системы ориентации [14] и выровнял курс. Его внимание привлекло сдавленное рычание, доносившееся с передней банкетки, где, наполовину прикрытый пледом, уже начал приходить в себя лежавший там старик. – Как я здесь очутился? Керсен-младший сбавил скорость, еще раз скорректировал направление в соответствии с показаниями навигационного прибора и приблизился к отцу с выражением садистского удовольствия на лице. – Помните, отец, вам когда-то хотелось уехать куда глаза глядят с этого проклятого острова? – Ни за что на свете! Мы немедленно возвращаемся! – прогремел голос Артюса. – Какая досада! В кои-то веки у нас появилась возможность побыть один на один! Кажется, погода портится? Нас ждет незабываемое путешествие! – Приказываю тебе вернуться! Требование было произнесено презрительным тоном и сопровождалось угрожающим взмахом трости с серебряным набалдашником. – Вы решительно никогда не умели со мной разговаривать, иначе чем изрыгая ругательства! Пьер-Мари на лету подхватил трость, вырвав ее из рук старика, сломал о колено и выбросил обломки в воду. – Отныне вы никого не будете ею колотить! Ведь я вызываю у вас слишком сильное отвращение, чтобы вы рискнули до меня дотронуться! С улыбкой, выражавшей удовлетворение, он полюбовался растерянным видом отца и направился в рулевое отделение. Он вновь погрузился в изучение траектории движения яхты, не обращая внимания на проклятия Артюса, который хотя и выпрямился, но с трудом сохранял стоячее положение. Керсен-младший увеличил мощность моторов и еще раз обошел судно, вглядываясь в море. Старик рычал от недоумения и ярости, но сын даже не взглянул в его сторону. – Заткнитесь! Вы не даете мне сосредоточиться! Рука в черной блестящей перчатке вцепилась в забортный трап кормовой части яхты. Вслед за ней из воды появилась мокрая голова подводника. Вскоре тот уже был на борту. В носовой части Пьер-Мари, скрестив на груди руки, стоял перед отцом, наслаждаясь тем, что тот впервые в жизни сменил обычное высокомерие на бесконтрольную и – о блаженство! – заискивающую суетливость. – Ну пожалуйста, Пи Эм, прошу тебя, давай вернемся! – Неужели вам не хочется побеседовать в спокойной обстановке с вашим обожаемым сыном? – Конечно, но только позже, дорогой Пи Эм, в другом месте, мы будем разговаривать, сколько твоей душе угодно! – Я говорю не о себе, а о старшем сыне – незабвенном Эрване! – пояснил Пьер-Мари. Артюс напрягся, увидев подходившего к нему человека в костюме подводника. Тот снял маску, сорвал с головы шлем и уставился на него светло-голубыми глазами. – Тридцать пять лет я ждал этого дня! Здравствуйте, отец! Риан не сводил немигающего взгляда с Артюса. Жажда мести, вскормленная и обостренная тридцатью пятью годами тюрьмы, породила в его воображении жесткий финал последней схватки с чудовищным и изощренным противником. Он твердо знал, кто был истинным виновником, убившим его жену, которую он любил больше жизни, укравшим у него счастье, укоренившим в его сердце ненависть и посеявшим смерть в Ландах. Но теперь перед ним стоял немощный старик, бессильный и дрожащий. – Вы хотя бы осознаете тяжесть своей вины за то, что породили столько зла, разрушили столько судеб? – Не хватало только, чтобы вор и убийца преподносил мне урок этики! – бросил старик с высокомерием – его истинная природа одержала верх. И тогда же в душе Риана возродился застарелый гнев юного Эрвана. Тщательно выбирая слова, он произнес именно те, что больше всего могли задеть гордость отца и его понятия о родовой чести. – Вы ничем не отличаетесь от Ивонны Ле Биан, только вы поступили еще более вульгарно и бесчестно – не просто убили из-за денег, а своими руками зарезали мою жену и мать моего ребенка! – Что?… – Как вы поступили с моим ребенком? – Нелепость! Ребенка не было, клянусь! Удивление и недоумение Артюса казались искренними, но Риан-Эрван, слишком часто сталкивавшийся с обманом, не мог ему верить. – Лжете! Вы всегда мне лгали! – Постойте! Сейчас я вдруг вспомнил… Та женщина все повторяла: «Он унес его… его… унес…» |