Книга Уздечка для сварливых, страница 7 – Майнет Уолтерс

Девушка бросила злобный взгляд на мать.

– Тогда ее что-то или кто-то расстроил. Люди не убивают себя без причины.

– За время нашего знакомства у меня сложилось впечатление, что Матильду не так-то легко расстроить. – Сара слегка улыбнулась. – Она была тертым калачом, и я восхищалась твердостью ее характера.

– И все-таки почему она себя убила?

– Возможно, ее не путала смерть. Самоубийство имеет не только отрицательную сторону. В некоторых случаях это обдуманное решение и свободный выбор: я умру сейчас и именно таким способом. «Быть или не быть». Матильда выбрала «не быть».

Глаза Рут наполнились слезами.

– Она очень любила «Гамлета».

Девушка была одного роста с матерью, ее лицо, сморщенное от холода и печали, нельзя было назвать привлекательным. Слезы делали Рут некрасивой, в то время как хрупкую красоту ее матери они лишь подчеркивали.

Джоанна решила прервать неприятный разговор и сменила тему:

– Вы зайдете на чай? Судя по всему, будет очень мало народу.

Сара извинилась:

– Боюсь, я не смогу. У меня прием в Маплтоне в четыре тридцать.

Джек, напротив, не отказался от приглашения:

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны. Повисла короткая пауза.

– Как ты доберешься домой? – спросила Сара, нащупывая в кармане ключи от машины.

– Попрошу меня подбросить. Наверняка кто-нибудь поедет в нашу сторону.

Коллега Сары, Робин Хьюит, заглянул к ней в приемную, когда она уже отпустила последнего посетителя. Вообще население нескольких квадратных миль побережья Дорсета, в том числе крупных деревень, крохотных сел и ферм, обслуживали три врача. В крупных деревнях были свои вполне самодостаточные врачебные кабинеты либо в доме врача, либо в помещениях, арендуемых у кого-нибудь из жителей. Территорию между этими деревнями врачи обслуживали по очереди. Маплтон был родной деревней Робина, но ему, как и Саре, приходилось часто работать вдали от дома. До сих пор власти противились вполне логичному решению проблемы – создать одну современную клинику в центральной деревне. Впрочем, долго так продолжаться не могло: большую часть пациентов составляли пожилые люди или те, у кого не было личного транспорта, поэтому обычные рассуждения о нехватке средств выглядели все менее вескими.

– У тебя усталый вид, – сказал Робин, усаживаясь в кресле перед столом Сары.

– Так и есть.

– Неприятности?

– Как обычно.

– Дома все по-старому? Когда ты наконец его выгонишь? Сара засмеялась:

– А если я предложу тебе избавиться от Мэри?

– Видишь ли, тут есть небольшая разница. Мэри – ангел, а Джек – вовсе нет.

Хотя в глубине души Робин признал, что эта идея не лишена привлекательности. Через восемнадцать лет совместной жизни самодовольная уверенность Мэри казалась гораздо менее привлекательной, чем вечный поиск истины, присущий Саре.

– С этим не поспоришь.

Сара закончила делать записи и устало отодвинула бумаги на край стола.

– Что он натворил на этот раз?

– Ничего, насколько мне известно.

Робин подумал, что это соответствует истине. У Джека Блейкни был талант ничего не делать, в то время как его жена талантливо этому потворствовала. Их брак оставался для него загадкой. У них не было ни детей, ни каких-либо других уз, удерживающих пару вместе. Сара была независимой женщиной, сама зарабатывала на жизнь и выплачивала кредит за дом. Все, что требовалось, – это вызвать слесаря, сменить замок и навсегда забыть об этом негодяе.

Сара смотрела на Робина с удивлением:

– Чему ты улыбаешься?

Доктор Хьюит с трудом отогнал от себя образ Сары, оставшейся дома в одиночестве.

– Я принимал сегодня Боба Хьюза. Он очень расстроился, застав на дежурстве меня, а не тебя. – Робин изобразил дорсетский, немного картавый акцент пожилого пациента: – «А где та красотка? Я хочу, чтобы мне это сделала та красотка!»

– Что сделала?

– Осмотрела нарыв у него на пятой точке. Грязный старикашка. Если бы прием вела ты, он придумал бы еще один нарыв, где-нибудь под мошонкой, и тихо получал удовольствие, пока ты пыталась бы его нащупать.

В глазах Сары забегали озорные искорки.

– И что немаловажно, делала это совершенно бесплатно, в то время как расслабляющий массаж дорого бы ему обошелся.

– Омерзительно! Только не говори мне, что он предпринимал подобные поползновения раньше.

Сара засмеялась:

– Конечно, нет. Он заходит только поболтать. Скорее всего бедолага решил, что нужно показать хоть что-то тебе. Уверена, ты отчитал его по полной программе.

– Так и было. Ты слишком с ними нянчишься.

– Некоторые из них очень одиноки. Робин, мы живем в ужасном мире. Ни у кого не хватает времени, чтобы выслушать ближнего. – Она покрутила в руках авторучку. – Я сегодня ходила на похороны Матильды Гиллеспи, и ее внучка спросила, почему бабушка покончила с собой. Я ответила, что не знаю, однако с тех пор не перестаю об этом думать. Я ведь должна знать, она была моей пациенткой. Если бы я уделила ей немного больше внимания... – Сара посмотрела на него: – Разве я не права? Робин покачал головой:

– Перестань себя корить, Сара, это все равно ни к чему не приведет. Ты была лишь одной из многих людей, общавшихся с Матильдой. Даже я с ней говорил время от времени. Ответственность за произошедшее с пожилой женщиной лежит не только на тебе. Я бы сказал, что она вообще на тебе не лежит, если исключить сугубо медицинскую причину. Ведь Матильда умерла не от выписанного тобой средства, а от потери крови.

– Но где бы ты провел черту между работой и дружеским общением? Мы часто вместе смеялись. Думаю, я была из тех немногих, кто ценил ее чувство юмора, может, оттого, что оно походило на чувство юмора Джека. Она была циничной, часто жестокой и все же остроумной. Ее можно назвать современной Дороти Паркер [9] .

– Сара, не будь такой сентиментальной. Матильда Гиллеспи была настоящей стервой, и можешь не надеяться, что она воспринимала тебя как ровню. Долгие годы до того, как она продала боковой коттедж, доктора, юристы и бухгалтеры заходили в дом через черный ход. Это просто бесило Хью Хендри. По его словам, она была самой грубой женщиной в округе. Он ее просто на дух не переносил.

Сара усмехнулась:

– Наверное, из-за того, что она называла его Доктор Малоделайка. Даже в глаза. Я однажды спросила ее, относится ли это прозвище ко всем представителям профессии. Она ответила, что не совсем, и пояснила, что Хендри ближе к животным, чем к людям, так как он настоящий осел. Робин засмеялся: