Онлайн книга «Формула Бога»
Ариана повела левой бровью, выражая сомнение. — Смотря с какой точки зрения, — сдержанно констатировала она. — Итак, где вы желаете работать над нашими шарадами? — Как где? Или вы имеете в виду, где именно? — Ну да. И учтите, в номер мы не пойдем, вы поняли? — А почему бы нет? На губах женщины появилась натянутая улыбка. — Очень остроумно! — парировала она. — Может, устроимся вон на тех диванах? — предложил он, указывая в сторону бара. — Хорошо. — Ариана встала из-за стола и нарочито официально сказала: — Пока вы заканчиваете завтракать, я сообщу в министерство, что вы предпочли работать в гостинице. — Она кивнула. — Я вам еще нужна? Томаш расплылся в улыбке. — Мне нужна муза, которая будет меня вдохновлять. Ариана закатила глаза и неодобрительно покачала головой. — Отвечайте же, быстрее. Я вам нужна или нет? — Вы говорите по-немецки? — Да. А вы полагаете, немецкий тоже понадобится для расшифровки? Томаш пожал плечами. — Если быть до конца откровенным — не знаю. Но почти весь документ написан по-немецки, это факт. Почему бы не допустить, что зашифрованный текст тоже? — Хорошо. Тогда я предупрежу, что остаюсь работать с вами. — Вот и славно. Гостиничный бар нисколько не походил на то, что принято называть этим словом. Отсутствие на полках бутылок со спиртным и заливавший помещение яркий утренний свет делали его похожим скорее на современную кофейню или чайную. Они попросили бармена заварить им травяной чай и сели на большой диван. Томаш положил на столик перед собой стопку обычной писчей бумаги, заготовленной для отработки различных версий, вынул из кармана заветный листок, развернул его и всмотрелся в начирканные на нем строки. — Итак, приступим, — произнес Томаш, сосредотачиваясь. — Здесь есть нечто, с моей точки зрения, очевидное. — Он испытующе глянул на Ариану: — Посмотрите. Иранка внимательно вчиталась в текст. — Нет, мне ничего не приходит в голову, — наконец призналась она. — Давайте начнем со второй загадки. Поначалу не возникает сомнения, что речь идет именно о шифре. — Он указал на сгруппированные в непонятные слова буквы. — Посмотрите внимательно. Видите? Это именно зашифрованное, а не закодированное сообщение. Код предполагает замену слов и даже целых предложений другими, заранее условленными словами и фразами. Шифры же основываются на подстановке букв. Например, если мы договоримся между собой называть вас, допустим, Лисичкой, то это будет код. То есть имя «Ариана» заменяется условным кодовым наименованием «Лисичка», понимаете? — Да. — Однако мы можем условиться вместо одних букв использовать другие, и это называется «шифр». Глядя на наши загадки, я с большой степенью уверенности могу заключить, что вторая является шифром. — Он покачал головой. — И разгадать его будет нелегко. Давайте-ка лучше отложим это на потом. Со стихом дело может оказаться проще. — Томаш потер подбородок. — Сразу бросается в глаза общая тональность стиха. Обратите внимание, какое чувство он пробуждает? — «Terra if fin, de terrors tight, Sabbath fore, Christ nite», — вслух прочла Ариана. — He знаю. Мне кажется… от него веет чем-то темным, мрачным, ужасным. — Катастрофическим? — Да, что-то в этом роде. — Ну конечно, он внушает ощущение неминуемой катастрофы. Вы хорошо посмотрели первую строку? В ней, похоже, выдвигается гипотеза Апокалипсиса, конца дней, разрушения Земли. — Он пристально посмотрел на иранку. — Какова тема рукописи Эйнштейна? — Я не имею права говорить об этом. — Послушайте, тема может иметь определяющее значение для интерпретации стиха. Есть ли в тексте рукописи что-то предвещающее масштабную катастрофу, угрозу жизни на Земле? — Я уже сказала, что не имею права говорить об этом. Это материал закрытого характера. Самое большее, что я могу сделать, это поставить поднятый вами вопрос перед министром. Томаш смиренно вздохнул. — Очень хорошо, тогда переговорите с ним и объясните суть проблемы. — Он вновь переключился на четверостишие. — Взгляните теперь на вторую строку: «De terrors tight». «Охватывающий ужас». И опять сквозит катастрофический, зловеще-мрачный тон. Как и в предыдущем случае, интерпретация второй строки тоже напрямую связана с темой рукописи Эйнштейна. Я не знаю, о чем рукопись, но поверьте: в ней есть нечто, до глубины души потрясшее ученого. Потрясшее столь глубоко, что в третьей и четвертой строках просматривается его поворот к религии. Вы видите? «Sabbath fore, Christ nite». — Томаш в задумчивости покусывал губу. — «Sabbath» — это «шаббат», «день седьмый», который Бог благословил после шести дней Творения. Поэтому в иудаизме он является днем обязательного отдыха и воздержания от трудов. Эйнштейн был евреем, и здесь он обращается к понятию «шаббат», по-видимому, взывая к Господу в поисках спасения. В шаббат должен остыть адов огонь, и если все евреи будут соблюдать этот день, грядет Мессия. — Историк скользнул глазами по последней строке. — Четвертая строка усиливает это обращение к мистическому как к альтернативе вселенскому ужасу, адову огню, угрожающему положить конец существованию Земли. «Nite» — это вариант написания слова «night». «Christ nite» — «ночь Христа». — Он посмотрел на Ариану. — Опять намек на что-то гнетущее, беспросветно-темное. — Вы полагаете, что этот мрак и определяет смысл послания? Томаш взял в руку чашку с горячим чаем и осторожно отпил глоточек. — Отчасти, может быть. Но уж, несомненно, отражает его характер. — Он поставил чашку. — Очевидно, Эйнштейн испугался того, что он открыл или изобрел, и счел за благо предпослать своей работе в качестве эпиграфа некое предостережение. Даже не зная конкретно, чему посвящена «Формула Бога», могу утверждать, что в этом документе затронуты вопросы, связанные с основными силами природы, которые по своей мощи превосходят все вообразимое. Именно поэтому я настаиваю на ознакомлении с основным текстом. В противном случае мои возможности вскрыть код четверостишия серьезно ограничены. — То есть вы считаете, что тут могут быть скрыты еще какие-то сообщения? Томаш утвердительно кивнул. — Да. — Из чего вы исходите? — Не знаю, это… пожалуй, это просто впечатление — или ощущение. — Ощущение? — Да. Ведь стихи написаны не на обычном английском. Если читать отдельно каждое слово, что-то не стыкуется. Общий смысл, да, присутствует, а вот конкретика ускользает. Давайте попробуем дословно перевести четверостишие. «Земле если конец, ужас охватывающий, шаббат впереди, ночь Христа». Но что это, разрази меня гром? — Может, автору важнее всего была рифма? |