Онлайн книга «Старосветские убийцы»
Веригин посмотрел на Дениса осоловевшими глазами. Потом, потрясая вилкой с нанизанным огурчиком, спросил у Рооса: – Нечего сказать? Американец не согласился: – Позвольте, генерал! Одно из изобретений вы просто держите в руках! – Огурец? – Нет, вилку. – Вилку? – переспросил генерал. – Представьте себе, ее изобрели итальянцы. У них есть такое блюдо – лазанья. – Я пробовал, – вспомнил Тучин. – Вкусно! Слой пасты, слой сыра, слой овощей, слой мяса. Все вместе запекается в печке. – Простите за неосведомленность, – вмешался Рухнов. – Что такое паста? – Итальяшки так называют макароны, – пояснил Тучин. – Верно. – Роос продолжил: – Такое блюдо невозможно есть руками (слишком горячее) и ложкой (чересчур скользкое). Поначалу ели лазанью с помощью шила. – Вот идиоты! – прокомментировал Веригин. – Гришка, а почему рюмка пуста? Тоннер делал Гришке отчаянные знаки: в доме убийца, и пьяный генерал ему не помеха, трезвый же – наоборот. Но Гришка Веригина боялся больше, чем доктора, и покорно налил еще. – Вскоре, – продолжил свой экскурс Роос, – кто-то придумал есть лазанью с помощью двух шил, а позже соединил их в один столовый прибор. – Ты, Корнелий, не обижайся, – сочувственно сказал Веригин. Этнограф генералу в общем-то нравился. – Сходи-ка, братец, в хлев, посмотри на вилы! Без всяких макарон их придумали! – Вилка – это так, для примера. Столько всего изобретено за последнее время! – И Роос начал торопливо перечислять: – Паровой двигатель, железные дороги, электричество. – Еще раз говорю – все это глупости от неправильного питания. Кому-нибудь из вас нужно это самое электричество? Генерал обвел взглядом присутствующих. Многие и слова такого не слышали. – Так что запишите-ка рецепт щей. Пусть ваши пухлые итальянки, – генерал любил женщин тонких, стройных, с узкими бедрами и плоским животом, таких, как Елизавета Берг, – его освоят и спасут, наконец, несчастную Европу от демократии. – А мне итальянские женщины понравились. И в постель их не надо затаскивать, сами ложатся! – Тучин улыбнулся воспоминаниям. – А страстные… Не то, что наши… – Саша отодвинул наваливавшегося на него Николашу. – Русская баба как бревно! Даже ногами не дрыгает! Генерал привстал: – Зато русские мужчины – о-го-го! Ко мне парижанки в очередь записывались… Гришка, налей! Веригин жадно осушил рюмку, будто год не пил. – Вы не только от кавалерии, вы и от любви генерал! – восхитился неудачливый по романтической части Рухнов. – От любви? – У Веригина вдруг защемило за грудиной, внутри все сжалось. Генерал почувствовал, что даже если Елизавета отравительница, он любит ее больше жизни. Вслух лишь прошептал: – Это не любовь, это плотское. Любовь одна на всю жизнь дается, и кого полюбишь: честную женщину или преступницу – не знаешь. И сделать с этим уже ничего не сможешь… Генерал внезапно уронил голову на стол и разрыдался. Мигом к нему подскочили, с трудом довели до комнаты и заботливо уложили в кровать прямо в мундире. Адъютант Николаша в перемещении командира не участвовал. Его самого, обнимая за плечи, вел пленник – Саша Тучин. Когда Веригин захрапел, Киросиров вновь почувствовал себя главным. – Почему арестованный здесь? – Сейчас я Сашеньку запру, – чересчур радостно сказал Николай. Киросиров пригляделся к нему, адъютант ответил милой улыбкой. – Вы пьяны? – Что вы? Со вчерашнего вечера не пригубил. – Это прозвучало столь искренне, что не поверить было нельзя. Тоннер огляделся – снова все в сборе. У двери стоял задумчивый Митя, рядом с ним Рухнов, Роос, Пантелей и Петушков. Сзади шептал молитву отец Алексей. – Урядник, – вдруг обратился к Киросирову Тучин. – Помните, я говорил, что Данила на меня поклеп возвел? – Помню, – процедил Киросиров. – Он нашел пистолет и ключ от комнаты Шулявского, верно? – Верно. – А я еще вот это в комоде нашел. – Тучин достал из сюртука темную склянку. – Моя, – радостно признал Глазьев. – Думал, потерял вчера. Тоннер озабоченно спросил: – Когда пузырек пропал? – Я всегда его с собой ношу – в нем помещается двойная доза. Вчера вечером был, а проснулся – нет его. Тоннер открыл притертую крышку – емкость была пуста. – Вечером тоже пустой был? – спросил Тоннер. – Обижаете, полный, – ответил Антон Альбертович. – Куда же содержимое делось? – Наверное, вытекло. Тоннер осторожно понюхал скляночку. – Чувствуете, опием пахнет? – спросил Тучин. – Знакомы с этой отравой? – удивился Илья Андреевич. – Откуда? Тучин, как всегда, не смутился: – Человек должен все попробовать. Не так ли? – И людей убивать решили попробовать? – влез в разговор урядник. Никто и опомниться не успел, как Тучин прижал Киросирова к стенке: – Не убивал я поляка, слышишь! Это Данила сделал! И князя вашего он отравил! Когда пьяного Глазьева в комнату волок, вместе с девкой опий и спер! Угаров с Тоннером оттащили Тучина. Освобожденный урядник поправил мундир, с ненавистью объявив художнику: – Сейчас исправники приедут. В тюрьме ты у меня сразу сознаешься! Тучин пытался вырваться: – Но князя же отравили! Почему вы мне не верите? Тоннер пояснил: – Цианистым калием отравили. Не опием. – Увести арестованного! – приказал Николаю Киросиров. Генерал вывел столь звонкую руладу, что все обернулись. – Давайте не будем мешать сну его высокопревосходительства, – почтительно сказал урядник и наконец вышел из комнаты. Все тихо двинулись следом за ним по коридору. Тоннер, догнав, чуть слышно прошептал Киросирову: – Я хочу поговорить с вами! Урядник остановился: – Опять что-то наисследовали? У Ильи Андреевича пересохло в горле. Убийца тут, и он все слышит. Одно неверное слово – и конец… Пришлось подыскать безопасный ответ. Перед тем как лечь днем поспать, доктор изучил пробирку, найденную у Шулявского: – Поляк держал при себе цианистый калий. Пробирку, что выкинуть хотели, помните? Именно в ней. Урядник подпрыгнул от радости: – Так значит, Шулявский князя с Настей отравил, а Тучин его самого застрелил. Ура! Все преступления раскрыты! – И неожиданно для себя Павсикакий Павсикакиевич полез к Тоннеру целоваться. |