Книга Розеттский ключ, страница 68 – Уильям Дитрих

— Ура! — заорали пособники Силано.

Указующий луч озарил провал входа, поиграв в нем, словно солнечный зайчик, и через мгновение рассеялся. Вершина горы погрузилась во мрак. Ослепленный, я взирал на наши металлические колья. Серафимы расплавились, концы кольев сплющились, как раздавленные грибы. Силано триумфально воздел к небесам руки. Астиза оставалась неподвижной, ее платье промокло, вода стекала по прилипшим к щекам прядям темных волос. Гроза отходила на восток, ее полыхающий фронт сменился более обильным дождем, уже более прохладным, с тихим шелестом насыщавшим горный воздух озоном. Вертикальные струи ливня заполняли прямоугольное углубление вокруг жертвенника. Мы все ощутили странную наэлектризованность атмосферы, от которой у нас шевелились волосы. Потоки воды залили уже все плато.

— Вы все заметили то место? — спросил Силано.

— Я найду его с закрытыми глазами, — уверенно заявил Нажак, слегка приглушив алчность тона.

— Происки дьявола, — пробурчал Большой Нед.

— Нет, Моисея! — возразил Силано. — А также рыцарей-тамплиеров и всех искателей истины. Мы все божьи твари, господа, и вне зависимости от того, является ли Творец в образе Тота, Иеговы или Аллаха, Его воплощения сводятся к одному: знанию.

Глаза графа сверкали необычайным огнем, словно в него проникла доля молниеносного заряда.

Я ничего не имею против знаний — более того, я с удовольствием присоединился к отряду ученых, — и тем не менее слова и страсть Силано встревожили меня. Мне вспомнились детские проповеди о сатане в образе змея, посулившем знания Адаму и Еве в райском саду. Какой же огонь мы разожгли здесь? Однако могли ли мы не поддаться искушению попробовать столь соблазнительное яблоко?

Я посмотрел на Астизу, мой духовный компас. Но ведь сейчас она должна избегать моих взглядов, как мы и задумали. Она выглядела совершенно пораженной — неужели она действительно так потрясена? — и очень встревоженной.

— Господа, я полагаю, мы близки к историческому моменту, — произнес Силано. — Еще до сумерек спустимся вниз. Разобьем лагерь перед освещенным лучом скальным храмом и обследуем его с первыми лучами солнца.

— Или ночью с факелами, — пылко предложил Нажак.

— Я ценю твое рвение, Пьер, но не думаю, что за ночь наш многовековой тайник куда-то исчезнет. Месье Гейдж, ваше общество, как обычно, приятно развлекло нас. Но смею сказать, что никто из нас не будет сожалеть о расставании с вами. Вы выполнили вашу часть договора, поэтому я с удовлетворением отпускаю вас. Прощайте же, наш временный спутник, — с церемонным поклоном произнес он.

— Астиза, — сказал я, — теперь ты можешь пойти со мной.

— Я не могу, Итан, — выдавила она после продолжительного молчания.

— Что?

— Я пойду с Алессандро.

— Но я пришел сюда ради тебя! Из-за тебя покинул Акру!

Я изобразил больше ярости, чем адвокат, вдруг обнаруживший ужасное свидетельство виновности клиента.

— Итан, я не могу позволить, чтобы только один Алессандро распоряжался этой книгой. Я не могу отказаться от нее после всех страданий. Исида привела меня в этот город, чтобы завершить возложенную на меня миссию.

— Но он безумец! Взгляни на его приспешников. Это же порождение дьявола. Давай уйдем вместе. Поедем со мной в Америку.

Она упрямо мотнула головой.

— Прощай, Итан.

Силано улыбался. Он предвидел такой поворот.

— Нет!

— Месье, она сделала свой выбор.

— Ведь я помог овладеть молнией только ради тебя!

— Прости, Итан. Книга для меня важнее всего. Я пойду с Алессандро.

— Вы использовали меня!

— Мы использовали вас для нахождения книги. Ради всеобщего блага, я надеюсь.

В притворной досаде я угрожающе выдернул один из железных кольев, но банда Нажака тут же ощетинилась мушкетами. Астиза даже не оглянулась на меня, когда Силано, набросив ей на голову покрывало, повел ее к спуску с плато.

— Вскоре, Итан Гейдж, вы осознаете, от какого великолепного предложения отказались по собственной глупости, — крикнул Силано. — Вы поймете в итоге, что мог дать вам египетский обряд! И пожалеете о вашей дурацкой сделке!

— Вот-вот, — прохрипел Нажак, держа меня под прицелом пистолета. — Возвращайтесь умирать в свою осажденную Акру.

Выпавший из моей руки кол с лязгом прокатился по плитам. Наш обман удался. Если, конечно, Астиза честно сыграла свою роль.

— Ну и убирайтесь с моей горы, — дрожащим от гнева голосом вскричал я.

С самодовольными ухмылками они гуськом начали спускаться по дорожке, захватив с собой расплавившихся серафимов вместе с кольями. На этом спуске Астиза оглянулась на меня всего один раз.

Когда они удалились за пределы слышимости, Большой Нед наконец дал волю своему возмущению.

— Ради всех святых, мистер, неужели мы действительно позволим этому подлому паписту заграбастать наши законные сокровища? Мне казалось, что у тебя больше мужества!

— Мужество тут ни при чем, Нед, у меня больше сообразительности. Вспомни, как я победил тебя на саблях.

Он поумерил пыл.

— Ну, помню.

— Тогда я воспользовался силой мозга, а не мускулов. Силано знает не так много, как думает. А это означает, что у нас появился свой собственный шанс. Мы спустимся по другому склону этой горы и проведем наш поиск отдельно от этой своры головорезов.

— Как это — отдельно? Им же известно, где спрятана твоя драгоценная книга!

— Им известно только, в какое место попал луч света после удара молнии. Но я не думаю, что тамплиеры придумали столь тривиальную загадку. Надеюсь, что они тоже изучали Великую пирамиду.

— О чем ты толкуешь, мистер? — озадаченно спросил он.

— Держу пари, что сейчас мы были свидетелями всего лишь впечатляющей мистификации. Не забывай, Нед, я ведь азартный игрок. А размеры Великой пирамиды связаны с рядом чисел, известным как последовательность Фибоначчи. Ты, конечно же, слышал о ней.

— Нет, конечно, чтоб мне провалиться!

— На сей счет меня просветили в Египте французы. Так вот, эта последовательность, в свой черед, отображает некоторые основополагающие природные процессы. Она священна, если угодно. Именно такого рода загадки и могли интересовать тамплиеров.

— Извини, мистер, но мне казалось, что вся эта каша заварилась из-за древних сокровищ и тайных сил, а не из-за каких-то чисел и тамплиеров.

— Все это одно и то же. Короче, существует некая пропорция, проявляющаяся в геометрическом представлении этой последовательности, — приятное глазу соотношение между длинной и короткой линиями, примерно равное одной целой и шестьдесят одной сотой. Так вот, такое «золотое число», или золотое сечение, известно было еще древним грекам, а также строителям готических соборов и художникам эпохи Возрождения. Но помимо этого обнаружилось, что оно закодировано и в размерах Великой пирамиды.