Книга Темный огонь, страница 167 – К. Дж. Сэнсом

– Полагаю, в последнее время ваши внучки пребывали в угнетенном состоянии духа. Нелегко хранить подобную тайну, – спокойным и ровным голосом произнес я.

– Элизабет тоже моя внучка, – заявила вдова Уэнтворт.

– И однако же вы всегда заботились лишь о детях сэра Эдвина. И более всего вас занимали их успехи в обществе.

Старуха поджала бескровные губы и на несколько мгновений погрузилась в молчание.

– Вы многое успели выведать, мастер законник, – наконец проронила она. – Что ж, может, будет лучше, если я все расскажу вам. Дэвид, я бы выпила стакан вина. Надеюсь, мастер Шардлейк, вы с вашим помощником тоже не откажетесь выпить?

Я не ответил, пораженный тем, что старуха сдалась так быстро. Бросив взгляд на дворецкого, я заметил, что глаза его беспокойно мечутся.

– Ступай же за вином, Дэвид, – настойчиво повторила старуха.

Нидлер сделал несколько неуверенных шагов к буфету, потом повернулся к своей хозяйке.

– Здесь больше не осталось вина, сударыня. Вчера за обедом допили последнюю бутылку. Вы хотите, чтобы я сходил в погреб? – Да, разумеется. Думаю, в обществе этих джентльменов мне ничего не угрожает.

– Ровным счетом ничего, – подтвердил я. Нидлер вышел из комнаты. Старуха сложила руки на коленях, сцепив узловатые искривленные пальцы.

– Значит, Элизабет наконец заговорила? – спросила она.

– Заговорила, хотя и с большой неохотой. Она все рассказала нам и вашему сыну Джозефу.

Старуха вновь поджала губы.

– Мой старший сын многого достиг, – изрекла она. – Если бы Эдвин характером походил на Джозефа, мы до сих пор оставались бы неотесанной деревенщиной и копались бы в навозе на ферме. Но Эдвин сумел добиться богатства и положения в обществе. Он дал своим детям возможность вращаться в самых высших кругах. Для меня, слепой и немощной старухи, это служило величайшим утешением. Теперь, когда мы потеряли Ральфа, все наши надежды связаны с Сабиной и Эйвис. Девочки должны удачно выйти замуж.

– Их будущим мужьям не позавидуешь. Мне удалось узнать, что в вашем доме юные леди пристрастились к довольно неприятным развлечениям.

– Все это ерунда, – пожала плечами старуха. – Молодые мужья, здоровые и сильные, быстро приучат их к удовольствиям иного рода. И обе девочки будут как шелковые.

Вернулся Нидлер с подносом, на котором стояла бутылка красного вина и три серебряных бокала. Он опустил поднос на стол и подал всем бокалы. Потом, по-прежнему невозмутимый и безучастный, вновь встал за креслом своей хозяйки.

«Почему они оба так спокойны? – с недоумением спрашивал я себя. – Они что, не сознают, какая угроза нависла над благополучием их дома?»

Вино, которое я чуть пригубил, оказалось чрезмерно сладким и неприятным на вкус. Барак сделал большой глоток.

– Вы хотите услышать правду, – задумчиво произнесла мистрис Уэнтворт.

– Да, сударыня, правду. Так или иначе, правда об этом деле вскоре выйдет наружу – если не здесь и сейчас, то завтра утром на суде.

– Значит, Элизабет намерена обо всем рассказать?

– Вне зависимости от того, будет ли моя подзащитная говорить или молчать, я сообщу суду о страшных находках, которые мы сделали на дне колодца. Так что вам лучше быть со мной откровенной, сударыня. Возможно, мы еще сумеем, – я сделал глоток из бокала, – избежать огласки этого чудовищного дела.

– А где Джозеф? – спросила старуха.

– У себя, в меблированных комнатах. Старуха кивнула и вновь замолчала, словно собираясь с мыслями.

– Дэвид все видел собственными глазами, – наконец произнесла она. – Из окна. Он чистил гобелены. Я доверяю эту работу только ему.

Она помолчала, будто к чему-то прислушиваясь, и заговорила вновь:

– В тот день Элизабет сидела в саду, по своему обыкновению угрюмая и надутая. Умей она постоять за себя, дети относились бы к ней лучше. Но она только проливала слезы и пряталась по углам, словно нашкодившая собачонка. Поэтому дети изводили ее все сильнее. Дети любят жестокие шалости, верно? Вы, горбун, наверняка знаете это на собственном опыте.

– Да, дети бывают очень жестокими. Именно поэтому взрослые должны следить за ними и пресекать их дикие выходки. В одиночку Элизабет вряд ли могла дать отпор троим. – Она почти взрослая. Подумать только, девица, которой уже исполнилось восемнадцать, боялась двенадцатилетнего мальчика! – Старуха презрительно усмехнулась. – В день своей смерти Ральф спустился в сад, к Элизабет. Он уселся на край колодца и заговорил с ней. Дэвид, ты не слышал, о чем они говорили?

– Нет, сударыня. Скорее всего, мастер Ральф решил немного ее подразнить. Может, он заговорил об этом злополучном коте. Она сидела под деревом, как всегда, потупив голову.

– Если бы Элизабет не была такой размазней, она бы встала и надрала Ральфу уши, – заявила старуха.

– Вряд ли сэру Эдвину понравилось бы подобное обращение с его любимым сыном, – заметил я.

– Да, это ей с рук не сошло бы, – кивнула головой старуха.

– Сударыня, а вы знали, что ваш внук замучил и убил маленького мальчика?

Дворецкий предупреждающе коснулся плеча своей хозяйки, но она стряхнула его руку.

– Мы слышали о том, что исчез какой-то малолетний попрошайка. Мне было известно о шалостях Ральфа, и я ждала подходящего случая, чтобы поговорить с мальчиком. Я боялась, что он может навлечь на себя подозрение. Что до моего сына Эдвина, то он ни о чем не догадывался, – добавила старуха. – Он никогда бы не поверил, что Ральф способен на столь рискованные проказы, и я поддерживала его в этом убеждении. У Эдвина хватает других поводов для беспокойства.

– А вы не боялись, что из Ральфа вырастет настоящий изверг?

Горло у меня внезапно пересохло, и я закашлялся.

– Если бы Ральф, став взрослым человеком, сохранил пристрастие к подобным шалостям, он научился бы их хорошо скрывать, – пожала плечами старуха. – Люди часто скрывают свои неблаговидные дела.

Она испустила тяжкий вздох.

– Продолжай ты, Дэвид, я устала. Расскажи им, что случилось потом.

Дворецкий пристально взглянул на нас.

– Через некоторое время из дома вышли Сабина и Эйвис. Они уселись на край колодца рядом с Ральфом и, думаю, тоже принялись дразнить Элизабет. А потом Ральф что-то сказал Сабине. И это, как видно, ее сильно задело.

Произнеся последние слова, дворецкий залился румянцем.

– Возможно, замечание Ральфа касалось чувств, которые юная леди питает к вашей особе? – предположил я.

Дэвид протестующе вскинул руку, но вмешалась старуха:

– Тут нечего скрывать, Дэвид. Да, Сабина неравнодушна к Дэвиду. Она еще наивный ребенок и вообразила, что влюблена в него. Он, разумеется, не поощряет ее чувств. Дэвид предан нашей семье всей душой, он служит нам вот уже десять лет. Ради нас он готов на все. Говори же, Дэвид.