Книга Всевидящее око, страница 100 – Луи Байяр

Академия была наводнена страхами, однако лицо ее коменданта по-прежнему оставалось непроницаемым. Когда я в одиннадцатом часу утра появился в его кабинете, Хичкок сидел за столом. Он казался вполне спокойным. Может, только чуточку рассеянным. Единственной частью капитанского тела, не подчиняющейся воле хозяина, была его правая рука. Пальцы снова и снова скользили по волосам, будто никак не могли их расчесать.

– Рано утром мы отправили на поиски еще один отряд, сказал капитан, – хотя вряд ли он окажется удачливее предыдущего.

Правая рука Хичкока замерла. Он прикрыл глаза.

– Нет. Мне трудно поверить в успех их поисков.

– Я бы не торопился расставаться с надеждами, капитан.

– Какие надежды, мистер Лэндор? Боюсь, уже слишком поздно на что-то надеяться. Единственно, я надеюсь грядущей ночью заснуть и выспаться.

– Думаю, у вас это получится, – успокоил я Хичкока и добавил: Я только что осматривал комнату Стоддарда.

Капитан равнодушно кивнул.

– Представьте, я сделал интересное открытие.

– В самом деле?

– Чемодан кадета Стоддарда пуст.

Хичкок очумело взглянул на меня, словно половина фразы не достигла его ушей.

– В чемодане нет одежды. Я говорю о цивильной одежде.

– Ну и на какие мысли вас это наводит?

– Кое на какие наводит. Думаю, в этот раз бесполезно искать труп, капитан. Я уверен, что кадет Стоддард покинул академию живым и невредимым.

Хичкок выпрямился. Опустил на стол свою беспокойную правую руку.

– Продолжайте, – велел он.

– Вы наверняка помните, что кадет Стоддард был одним из… нет, он был единственным кадетом, обратившимся к вам с просьбой прекратить занятия. Вспомнили?

Хичкок кивнул.

– Смотрите, что получается. Не будем скрывать – кадеты исполнены страха. Кто боится больше, кто меньше, но многим мерещатся в кустах ирокезы с томагавками. Однако, насколько я знаю, только Стоддард просил вас отправить его домой. Почему?

Хичкок смерил меня взглядом.

– Потому что у него была особая причина опасаться за свою жизнь.

– И я так думаю. Если помните, капитан, мы беседовали со Стоддардом в самом начале расследования. Он рассказывал нам, как случайно, на темной лестнице, столкнулся с Лероем Фраем. Странная встреча, правда? И не менее странные слова Фрая, который спешил «по неотложному делу».

– Вы думаете, той ночью Стоддард видел что-то еще, о чем умолчал?

– Пока я лишь могу сказать, что не исключаю такой вероятности.

– Но почему же он не рассказал нам? Ведь мы тогда говорили, что готовы в любое время выслушать его, если он вспомнит новые подробности.

– Скорее всего, страх рассказать нам превышал остальные его страхи.

Хичкок откинулся на спинку стула. Взгляд его пропутешествовал к створному окну.

– Уж не хотите ли вы предположить, что Стоддард мог быть причастен к тем двум смертям? – спросил капитан.

– Я могу только предполагать, что на душе Стоддарда лежал какой-то груз, не дававший ему покоя. Тяжкий груз, если он предпочел бегство признанию.

Хичкок вдруг встал и направился к книжному шкафу, будто собирался что-то оттуда взять. Однако в ярде от шкафа капитан так же неожиданно остановился.

– Мы знаем, что Стоддард одно время был дружен с Фраем.

– Да.

– Но мы ничего не знаем об отношениях между Стоддардом и Боллинджером.

– Теперь знаем, капитан. Вы прочтете об этом в следующей порции расшифрованных дневниковых записей Фрая. Два года назад Стоддард и Боллинджер были друзьями Фрая.

Глаза Хичкока жадно блеснули.

– Интересно, а был ли Стоддард близко знаком с Артему сом?

– Пока я не могу вам ответить на этот вопрос. Не все сразу. Знаю только, что нам очень нужно найти Стоддарда. Куда бы он ни скрылся, мы должны выследить его и найти.

Хичкок помолчал, затем тихим, но твердым голосом произнес:

– Если Стоддард прячется в расположении академии, мы найдем его достаточно скоро.

– Нет, капитан, – как можно мягче возразил я. – Я думаю, он поспешил покинуть Вест-Пойнт.

Я уже собрался уходить и потянулся за плащом. Однако была еще одна тема. Мне не хотелось ее поднимать, и все же я заставил себя это сделать. Я повесил плащ обратно на вешалку и снова сел. Пламя единственной свечки на письменном столе капитана несколько раз качнулось из стороны в сторону.

– Капитан, я хочу просить вас об одолжении.

– О каком же?

– Проявите снисходительность к кадету По.

Хичкок скривил рот. В глазах его вновь начал разгораться знакомый мне огонь неприязни.

– Снисходительность? – переспросил он. – Вы говорите о вчерашнем спектакле, который он устроил у Кембла? Более чем странная просьба, мистер Лэндор. Вы не хуже меня знаете, сколько правил он вчера нарушил. Начнем с того, что он самовольно покинул расположение академии. У Кембла он весьма усердствовал с поглощением спиртного, что было ясно видно по его лицу. И не будем забывать его лицедейство. Выдать себя за другого…

– Вряд ли он был первым, кто…

– За время моей службы комендантом академии он – первый, у кого хватило дерзости выдать себя за офицера армии Соединенных Штатов. Думаю, мистер Лэндор, вам не надо объяснять, как я отношусь к подобному маскараду.

В присутствии Хичкока меня всегда охватывало странное чувство: я ощущал себя подсудимым. Вот и сейчас я упер лоб в сомкнутые ладони и, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:

– Я полагаю… думаю, он находился под определенным впечатлением.

– Под каким же?

– Он считал, что помогает мне.

Глаза Хичкока холодно скользнули по мне.

– Нет, мистер Лэндор, в это я не верю. Но мне кажется, я знаю, под каким впечатлением он находился.

Напрасно было напоминать капитану, что любовь может толкнуть молодого парня на любые сумасбродства. У Этана Аллена Хичкока была толстая кожа, и целый арсенал Купидона едва ли оставил бы на ней хотя бы царапину.

– Вы не хуже меня знаете и то, что вчерашнее прегрешение По – далеко не первое. Достаточно вспомнить, как за последние несколько недель он многократно покидал после отбоя свою комнату с целью… Может, вы назовете мне цель, заставлявшую кадета По вечер за вечером наведываться в гостиницу Козенса?

Боже милосердный! Я не выдержал и улыбнулся. А мыто с По считали, что обезопасили его визиты, наняв Кокрейна в сопровождающие. Мы думали, что никто не знает о наших возлияниях и беседах до рассвета. По ни разу не замечал за собой слежки. Мы доверяли нашим чувствам, хотя на самом деле должны были бы доверять репутации Тайера и Хичкока. Не зря говорили, что от них ничего невозможно скрыть. Так оно и вышло.