Онлайн книга «Проклятие рода Плавциев»
|
Цапля Катилина, словно преданный щенок, последовала за ним, покачиваясь на своих длинных ногах. У Аврелия от огорчения опустились руки. Он тоже хотел уйти, как вдруг серенькая птичка с загнутым клювом села ему на плечо и принялась поклевывать ухо. Патриций осторожно освободился от нее и закрыл дверцу вольера, а птичка все продолжала забавно выкрикивать: — Осторо… осторооо… осторожно, собааака! 6
Четвертый день перед ноябрьскими нонами На следующий день после ноябрьских календ Кастор предстал перед Публием Аврелием веселый и довольный: — У меня новость ценой в два серебряных сикля, [34] хозяин! — Неужели меня назначили проконсулом Киликии? — с иронией спросил сенатор. — Не торгуйся, патрон, говорю тебе, она того стоит! Ловко поймав блестящие монетки, александриец выложил новость. Но сделал это, как всегда, по-своему, не сразу, а заходя издалека, чтобы подольше помучить хозяина и посмотреть, как он будет сгорать от нетерпения. — Так вот, господин, речь идет о Сильвии… — Гм, любопытно. И что же, Кастор? — Сильвий, молодой вольноотпущенник… — Знаю, знаю, что он вольноотпущенник. Переходи к сути. — Я тоже знаю, что ты знаешь, что Сильвий вольноотпущенник. А вот чего ты не знаешь и что, на мой скромный взгляд, было бы чрезвычайно важно тебе знать, — это то, что он… — Он? — То есть Сильвий… — Сильвий?.. — Вольноотпущенник… — Что он натворил, Кастор? — Дело в том, что он, именно он лично… Я имею в виду Сильвия, господин, молодого вольноотпущенника… — Клянусь памятью Эпикура! — зарычал взбешенный сенатор. — Если не перестанешь кружить вокруг да около, дальше болтать будешь где-нибудь в соляных копях на Сардинии, там и окончишь свои дни! Александриец пожал плечами: — Если бы ты без конца не перебивал меня, я давно бы уже обо всем рассказал. — Если бы?! Выкладывай свою новость, несчастный лентяй! Иначе… — Так вот, патрон, Сильвий — сын Плавция! — В таком случае многое становится понятным! — сказал патриций, тут же забыв о карательных планах в отношении секретаря. — Практически все знают это, хотя никто не говорит вслух. Помнишь, какую слабость питал Гней к рабыням? Так вот юноша — плод одной из его страстей, кажется, какой-то германки. — Четверо! — неожиданно вспомнил Аврелий. — Деметрий сказал: четверо детей Плавция, а Секунд назвал Сильвия внебрачным сыном рабыни-дикарки. Теперь становится понятно, почему он оставил ему такое наследство! Естественно, старик никогда этого не признавал, потому что мать Сильвия оставалась рабыней, когда родила его, а рожденные в рабстве не могут получить римское гражданство… — Это не тот случай, господин, — возразил секретарь. — Плавций сразу же дал свободу матери мальчика, так что он родился свободным и мог бы стать его законным сыном. Старик, однако, не счел нужным признать свое отцовство, поскольку у него уже было два законных наследника. И все же он всегда очень ласково и заботливо относился к Сильвию — настолько, что даже поручил воспитывать его своей жене. — И Паулина повела себя, как Октавия, вырастившая сыновей своего мужа Марка Антония и Клеопатры, после того как они покончили самоубийством… А что известно о настоящей матери Сильвия? — Она скончалась при родах. Плавций находился в тот момент в Иллирии. Паулина и служанка помогли ей рожать, прекрасно зная, кто отец ребенка. — А ведь Гней перевернул моря и горы, лишь бы жениться на Паулине! — удивился Аврелий. — Но вскоре после женитьбы ему пришлось по приказу Тиберия уехать, и вернулся он только спустя пять месяцев, привезя в подарок новобрачной беременную рабыню. — Великолепный подарок любимой жене! — Говорят, Паулина и глазом не моргнула! — Женская солидарность — прежде всего: матроны в прежние времена отличались железной волей. Вот, например, героическая Порция, жена знаменитого Брута, многие годы терпела в своем доме женоподобного юношу, к которому ее муж был неравнодушен. — А еще говорите, что мы, греки… — поддел Аврелия Кастор, но тот, обдумывая новость, уже не слушал его. — Должен признать, что поначалу я заподозрил между Плавцием и молодым вольноотпущенником какие-то двусмысленные отношения, хотя и сомневался, поскольку старик весьма заинтересованно посматривал на невестку. — А, Елена! Тут многие с ней заигрывают… — А кое-кто и не без успеха! — сказал Аврелий, поведав верному секретарю об обвинениях Секунда. — Так что, пока ты теряешь здесь время, наш воин наслаждается очаровательной госпожой! В прежние времена ты не допустил бы этого! Ленивым жестом патриций дал понять: пусть ему уже перевалило за сорок, но он все же не такой старый, как это кажется Кастору. — Скажи-ка мне лучше: Сильвий знает, кто его настоящие родители? — Думаю, да, — ответил александриец, и в это время миловидная девушка с живыми глазами заглянула в дверь. — Заходи, заходи, Ксения! — Кастор! — загремел хозяин, гневно сжав кулаки. — Нельзя ли попросить тебя назначать любовные свидания вне этих стен? — Мне Кастор не нужен, — сразу же ответила девушка. — Я пришла к тебе, сенатор. — Ко мне? — Аврелий нахмурился. — Да. Мне нужно передать просьбу молодой хозяйки. — Чью? — спросил любопытный Кастор, опередив хозяина. — Госпожа Невия ждет тебя в храме Флоры, за болотом, — сообщила девушка с выражением сообщницы на лице. — А, вот, значит, как обстоят дела! — усмехнулся Кастор. — А я-то, по простоте души, думал, речь идет о ее матери! Аврелий вышел в перистиль, не обращая на них внимания. Он старательно расправил складки хламиды и потрогал щеки, не слишком ли отросла борода. Потом, стараясь не спешить, отправился в сад, сопровождаемый колкими замечаниями александрийца. * * * — Ave, [35] сенатор! — улыбнулась ему Невия. — Послушай, девочка, по-твоему, это прилично вот так посылать за мной? Что подумают рабы! — для виду возмутился Аврелий, не сумев, однако, скрыть своего удовольствия. — Ты недоволен, сенатор? Напрасно огорчаешься, ведь я только приумножаю твою славу, — усмехнулась Невия. |