Онлайн книга «Похождения бравого солдата Швейка»
|
Он разговорился об отношении офицеров к нижним чинам, нижних чинов к унтер-офицерам, о перебежчиках во вражеский стан, о политических событиях и о том, что пятьдесят процентов чешских солдат politisch verdachtig. [152] — Jawohl, meine Herren der Kramarsch, Scheiner und Klofatsch… [153] Офицеры в своём большинстве во время доклада думали о том, когда наконец старый пустомеля перестанет нести эту белиберду, но полковник продолжал городить всякий вздор о новых задачах новых маршевых батальонов, о павших в бою офицерах полка, о цеппелинах, проволочных заграждениях, присяге… Тут поручик Лукаш вспомнил, что в то время, когда весь маршевый батальон присягал, бравый солдат Швейк к присяге приведён не был, так как в те дни сидел в дивизионном суде. При этом воспоминании он вдруг рассмеялся. Это было что-то вроде истерического смеха, которым он заразил нескольких офицеров, сидевших рядом. Его смех привлёк внимание полковника, только что заговорившего об опыте, приобретённом при отступлении германских армий в Арденнах. Смешав всё это в одну кучу, полковник закончил: — Господа, здесь нет ничего смешного. Потом все отправились в Офицерское собрание, так как полковника Шрёдера вызвал к телефону штаб бригады. Швейк дремал у телефона, когда его вдруг разбудил звонок. — Алло! — послышалось в телефоне. — У телефона Regimentskanzlei. — Алло! — ответил Швейк. — Здесь канцелярия одиннадцатой роты. — Не задерживай, — послышался голос, — возьми карандаш и пиши. Прими телефонограмму, — Одиннадцатой маршевой роте… Затем последовали одна за другой какие-то странные фразы, так как одновременно говорили двенадцатая и тринадцатая маршевые роты, и телефонограмма совершенно растворилась в этом хаосе звуков. Швейк не мог понять ни слова. Наконец всё утихло и Швейк разобрал: — Алло! Алло! Повтори и не задерживай! — Что повторить? — Что повторить, дубина! Телефонограмму! — Какую телефонограмму? — Чёрт побери! Глухой ты, что ли? Телефонограм которую я продиктовал тебе, балбес! — Я ничего не слышал, здесь ещё кто-то вмешался в наш разговор. — Осёл ты, и больше ничего! Ты что думаешь, я с тобой валять дурака буду? Примешь ты телефонограмму или нет? Есть у тебя карандаш и бумага? Что?.. Нет?.. Скотина! Мне ждать, пока ты найдёшь? Ну и солдаты пошли!.. Ну, так как же? Может, ты ещё не подготовился? Наконец-то раскачался! Так слушай: 11. Marschkumpanie. [154] Повтори! — 11. Marschkumpanie. — Kumpaniekommandant.. [155] Есть?.. Повтори! — Kumpaniekommandant… — Zur Besprechung morgen.. [156] Готов? Повтори! — Zur Besprechung morgen… — Um neun Uhr — Unterschrift. [157] Понимаешь, что такое Unterschrift, обезьяна? Это подпись! Повтори это! — Um neun Uhr — Unterschrift. Понимаешь… что… такое Unterschrift, обезьяна, это — подпись. — Дурак! Подпись: Oberst Schroder, [158] скотина! Есть? Повтори! — Oberst Schroder, скотина… — Наконец-то, дубина! Кто принял телефонограмму? — Я. — Himmelherrgott! [159] Кто это — «я»? — Швейк. Что ещё? — Слава богу, больше ничего. Тебя надо было назвать «Ослов». Что у вас там нового? — Ничего нет. Всё по-старому. — Тебе небось всё нравится? Говорят, у вас сегодня кого-то привязывали? — Всего-навсего денщика господина обер-лейтенанта он у него обед слопал. Не знаешь, когда мы едем? — Это, брат, вопрос!.. Старик и тот этого не знает. Спокойной ночи! Блох у вас там много? Швейк положил трубку и принялся будить старшего писаря Ванека, который отчаянно сопротивлялся; когда же Швейк начал его трясти, писарь заехал ему в нос. Потом перевернулся на живот и стал брыкаться. Всё-таки Швейку удалось его разбудить и писарь, протирая глаза, повернулся к нему лицом и испуганно спросил: — Что случилось? — Ничего особенного, — ответил Швейк, — я хотел с вами посоветоваться. Только что мы получили телефонограмму: завтра в девять часов господин обер-лейтенант Лукаш должен явиться на совещание к господину полковнику. Я не знаю, как мне поступить. Должен ли я пойти передать ему это сейчас, немедленно, или завтра утром. Я долго колебался: стоит мне вас будить или не стоит, ведь вы так славно храпели… А потом решил, куда ни шло: ум хорошо, два лучше… — Ради бога, прошу вас, не мешайте спать, — завопил Ванек, зевая во весь рот, — отправляйтесь туда утром и не будите меня! Он повернулся на бок и тотчас заснул. Швейк опять сел около телефона и, положив голову на стол, задремал. Его разбудил телефонный звонок. — Алло! Одиннадцатая маршевая рота? — Да, одиннадцатая маршевая рота. Кто там? — Тринадцатая маршевая рота. Алло! Который час? Я никак не могу созвониться с телефонной станцией. Что-то долго не идут меня сменять. — У нас часы стоят. — Значит, как и у нас. Не знаешь, когда трогаемся? Ты не говорил с полковой канцелярией? — Там ни хрена не знают, как и мы. — Не грубите, барышня! Вы уже получили консервы? От нас туда ходили и ничего не принесли. Склад был закрыт. — Наши тоже пришли с пустыми руками. — Зря только панику подымают. Как думаешь, куда мы поедем? — В Россию. — А я думаю, что, скорее, в Сербию. Посмотрим, когда будем в Будапеште. Если нас повезут направо — так Сербия, а налево — Россия. У вас уже есть вещевые мешки? Говорят, жалованье повысят. А ты играешь в три листика? Играешь — так приходи завтра. Мы наяриваем каждый вечер. Сколько вас сидит у телефона? Один? Так наплюй на всё и ступай дрыхать. Странные у вас порядки! Ты небось попал как кур во щи. Ну, наконец-то меня пришли сменять. Дрыхни на здоровье! |