Книга Дело о старинном портрете, страница 50 – Катерина Врублевская

Аршинов поцеловал пухлую руку хозяйки, щелкнул каблуками (в ботинках у него это получилось несколько комично) и, взяв меня под руку, повел к фиакру. Мадам де Жаликур смотрела ему вслед с немым обожанием.

* * *

Отель «Лувр-Конкорд» располагался прямо у Лувра, в самом сердце Парижа. Сидя в фиакре с открытым верхом, я рассматривала собор Парижской Богоматери, сад Тюильри и Вандомскую площадь, которую мы пересекали. Из-за событий, обрушившихся на меня, я так и не смогла в этот раз побывать в местах, составляющих славу и гордость прекрасного города, и поэтому наслаждалась поездкой, читая волнующие названия: «Комеди Франсез», «Опера Гарнье». От этого почему-то сладко сжималось сердце. Как много в Париже чудесных мест!

Из-за аркад сада Пале-Рояль показался фасад отеля «Лувр-Конкорд». Вдоль улицы стояли конные экипажи с форейторами в расшитых камзолах. У парадного входа, между двумя апельсиновыми деревцами в кадках, вытянулся ливрейный лакей, важный, как наполеоновский маршал.

Мы вошли в роскошный вестибюль с черными мраморными колоннами, поддерживающими высокий потолок. Люстра в виде огромного ананаса сияла над головой ослепительным светом, и тысячи огоньков дробились в ее хрустальных подвесках. Мраморную лестницу справа от входа окаймляла изящная балюстрада. Тяжелые портьеры цвета бургундского вина были подняты вверх, чтобы не заслонять прекрасный вид на Лувр и сад Пале-Рояль.

К нам подошел служащий и поинтересовался, чем он может помочь.

— Нам назначена аудиенция у его высокопревосходительства, министра иностранных дел России, — ответил Аршинов, сняв шляпу.

— Вас проводят, — поклонился тот.

Сопровождающий оказался молодым человеком в строгом черном костюме и с редкими волосами, зализанными на макушке.

— Прошу за мной, господа, — сказал он нам по-русски и открыл дверцу лифта.

Медленно движущаяся роскошная кабина, обитая красным бархатом, поднималась на третий этаж. Тихо звякнув, лифт остановился, и мы вышли в широкий коридор.

— Сюда, — позвал нас молодой человек.

Войдя в небольшую зеленую прихожую с диванчиками, я остановилась и огляделась. Мне все было интересно, и я наслаждалась видом красивых вещей.

Номер был отделан с изяществом: паркет из трех сортов дерева, покрытый прозрачным лаком, обои под шелк в стиле модерн с лиственным орнаментом, в углу мраморный камин, неподалеку от него напольные часы с боем, на потолке — бордюрная лепнина с позолотой и розеткой для хрустальной электрической люстры.

В противоположной стороне от входа была еще одна дверь, около которой за небольшим письменным столом сидел чиновник. Увидев нас, он встал и взял в руки бумагу.

— Господин Аршинов?

— Да, — подошел к нему Николай Иванович, — это я.

— Но, — нахмурился тот и еще раз глянул в бумагу, — в списке аудиенций указано: вы один допущены к его высокопревосходительству. Соблаговолите объясниться.

— Причина нашего совместного появления в том, что мадам Авилова, вдова коллежского асессора, моя единомышленница, и мы прибыли с ней по одному и тому же делу, не терпящему отлагательства.

— Извольте подождать, я доложу его высокопревосходительству, — сказал молодой человек с прилизанными волосами, как мы поняли — секретарь.

Ждать пришлось недолго. Я сидела и рассматривала засушенных гигантских бабочек под стеклом. Аршинов стоял у окна, покачиваясь с носков на пятки и заложив руки за спину. Вновь появившийся секретарь, кивнув, пригласил нас войти в кабинет министра иностранных дел Российской империи Николая Карловича Гирса.

Человека, сидевшего за столом, я узнала сразу. Он был одет в мундир, а не в цивильное платье, как на рисунке. Прозрачные серые глаза смотрели на нас без всякого удивления. Министр махнул рукой, приглашая садиться.

— Позвольте, ваше высокопревосходительство, представить вам госпожу Авилову, — чинно произнес Аршинов и поклонился. — Аполлинария Лазаревна изъявила желание участвовать в экспедиции в Абиссинию, поэтому мы пришли вместе, надеясь на ваше снисхождение к этому проекту.

— Насколько мне известно, господин Арши-нов, — после небольшой паузы сухо сказал Гире, глядя почему-то на меня, — четыре года назад вы отправились в Абиссинию, но вернулись ни с чем. На вас были потрачены огромные суммы из государственных средств. Вы обещали колонию на берегу Баб-эль-Мандебского пролива — стратегического района выхода из Красного моря в Индийский океан. Как видите, я неплохо осведомлен о цели вашего путешествия.

— Но, ваше высокопревосходительство… — начал было Аршинов.

— Не перебивайте меня! — оборвал его Гире. — И теперь вы опять беретесь за свое, надеясь снова получить солидный куш из государственной казны! У вас идефикс, и об этом я не раз уже говорил. Мне надоело, господин Аршинов! Ваши россказни, просьбы, тысяча и один способ выклянчивания денег… — Гире обернулся ко мне: — Но вы, мадам… Как вы могли поддаться на посулы столь ненадежного господина, только недавно состоявшего под надзором полиции?

— Позвольте ответить, ваше высокопревосходительство, — сказала я, подавшись немного вперед. — Страстью к путешествиям заразил меня покойный супруг, Владимир Гаврилович Авилов, член Императорского Русского географического общества. Он странствовал по всему миру и, вернувшись, рассказывал мне, совсем еще юной и ничего не видевшей в жизни, кроме женского института, о дальних и экзотических странах [37] . А потом он умер, оставив мне небольшой свободный капитал. И я подумала: почему бы мне не попутешествовать? Вскоре, на свое счастье, я познакомилась с господином Аршиновым.

— Это неразумно с вашей стороны, госпожа Авилова, — сухо заметил Гире. — Ваш супруг исследовал неизвестные уголки земли к вящей славе империи, вам же в голову пришла блажь. Лучше бы детей воспитывали.

— Расширять границы империи и защищать ее от иноземцев, желающих отхватить от нее кусок, — превеликое дело для каждого верноподданного! — пробасил Аршинов.

— Умерьте пафос, милостивый государь, — скривился министр. — Наипервейшее дело женщины — быть верной женой и рожать детей, а не пускаться в авантюры. Этим она принесет России большую пользу, чем хождением в Абиссинию.

— К сожалению, у меня нет детей, ваше высокопревосходительство. Я рано осталась вдовой.

— Простите, — буркнул Гире.

Настал благоприятный момент для осуществления миссии, ради которой я вызвалась сопровождать Аршинова.

— Ваше высокопревосходительство! — воскликнула я, вынимая бумаги из сумочки. — Посмотрите, вот бумаги, свидетельствующие о том, что я не самозванка, а действительно вдова члена Императорского Русского географического общества!

Привстав, я протянула бумаги Гирсу. Он машинально взял их и принялся перелистывать. Увидев рисунок, министр замер. Пауза продолжалась не более нескольких секунд. Гире поднял голову, пристально посмотрел на меня и сухо сказал, возвращая бумаги: