Книга Оракул мертвых, страница 40 – Валерио Массимо Манфреди

— Я пытался вынудить Караманлиса на обмен: сосуд против свободы Клаудио и Элени… Я не сказал тебе, чтобы не…

— Не унижать меня еще больше.

— Мне показалось, что не следует. А теперь, поразмыслив, когда мы едем на встречу с незнакомцем, я решил, что лучше тебе… Лучше нам обоим приготовиться к любому повороту событий.

— Значит, эти знаки… статья, присланная в университет, фотография на лобовом стекле твоего автомобиля… все это может оказаться ловушкой, расставленной Караманлисом… Ведь только мы двое являемся свидетелями ареста Клаудио и Элени.

— И того, что версию о террористическом покушении изобрела полиция для прикрытия двойного убийства.

— Но почему сейчас, после стольких лет…

— Не знаю… Быть может, кто-нибудь еще обо всем узнал… Может быть, ему угрожают, шантажируют… Или даже, даже… — на мгновение лицо его выразило ослепительную догадку, — или же мы напрасно беспокоимся и вскоре встретимся с обыкновенным скупщиком, и тот всего лишь попросит у нас мешок денег.

— Все это слишком странно для обыкновенного скупщика… Быть может, слишком странно даже для Павлоса Караманлиса… Норман, послушай, наша судьба складывается в удивительный рисунок. Я думаю, все здесь взаимосвязано: смерть Руссоса и Карагеоргиса… смерть твоего отца, появление сосуда Тиресия, приезд Караманлиса и наш собственный приезд в это место… Это не может быть случайным стечением обстоятельств…

Норман молчал и, казалось, смотрел на полосу узкой, извилистой дороги, поднимавшейся по ущелью к горному перевалу. Мишель снова нарушил тишину:

— Норман?

— Да.

— Больше никаких секретов. Если ты знаешь еще что-то, чего я не знаю, скажи мне, даже если это причинит мне сильную боль.

— Больше ничего такого нет. Если остались еще секреты — они неведомы нам обоим. И мы вместе должны их разгадать.

Они добрались до перевала, и Мишель убрал ногу с педали газа. На какое-то мгновение внизу, на востоке и на западе, блеснули воды Мессенского и Лаконского заливов. На юге просматривалась вся оконечность полуострова, до самого мыса Тенар. Горный хребет, изрезанный, испещренный провалами на склонах и на вершине, напоминал спину купающегося в море дракона.

— Но зачем нас заставили ехать по этой горной тропе, если есть более удобная дорога внизу, ведущая на Котронас? — проговорил Мишель.

— Мне кажется, это очевидно: наш приятель очень гостеприимен, он хочет, чтобы мы насладились столь потрясающим видом.

— Я рад, что у тебя не пропала охота шутить.

— Ну, мне действительно это кажется очевидным. Совершено преступление, на дорогах полно полицейских. А наш приятель хочет тишины и одиночества. Ведь, по сути, дело-то незаконное и недешевое: шутка ли — полмиллиона долларов. — Он взглянул на часы: — Уже час. Встреча назначена через полчаса у заброшенного маяка на шестом километре склона, считая от поворота этой дороги на юг. Вон там кто-то подает нам знаки. — Мишель свернул налево и двинулся вниз.

Капитан Караманлис тронул за плечо агента, сидевшего за рулем служебной машины.

— Остановись вон у того блокпоста, — сказал он. — Узнаем, нет ли новостей.

Водитель подъехал к знаку «STOP», и Караманлис отправился к начальнику блокпоста.

— Есть что-нибудь? — спросил он.

— Практически ничего.

— Этот сукин сын не мог же раствориться в воздухе. Вы проверили все выезжавшие отсюда машины?

— Все, капитан.

— Ничего подозрительного?

— Скорее, нет. Недавно проехал здесь автомобиль с английским номерным знаком, в ней сидели два туриста — англичанин и француз. Они направлялись в Арудью на неделю, порыбачить. Должно быть, они часто тут бывают… Оба очень хорошо говорили по-гречески.

Караманлис кивнул, потом вернулся в машину и знаком приказал водителю ехать дальше, на юг. Через несколько секунд он как будто вдруг вспомнил о чем-то, велел шоферу остановиться и вышел.

— Как их имена? — закричал он начальнику блокпоста. — Ты помнишь их имена?

— Француза звали Шарье. Мне кажется, Мишель Шарье! — ответил начальник со своего места.

— Какая у них машина?

— Синий «ровер».

Караманлис прыгнул в свой автомобиль.

— Заводи, — сказал он водителю. — И двигай как можно скорее: мы едем в Арудью.

В этот момент Мишель, выехав на дорогу, ведущую к мысу Тенар, повернул направо, к югу, взглянув при этом на спидометр, чтобы точно определить, сколько ему осталось ехать до назначенного места. Ровно через шесть километров он припарковал машину у обочины, оставив включенными только габариты.

— Мы прибыли, — сказал Норман. — Теперь остается только ждать сигнала.

— Как ты себя чувствуешь, сынок?

— Я слаб и очень устал.

— На море слишком много полицейских. Мы не могли рисковать и плыть на лодке. Мне пришлось провести тебя по галерее. Ведь другие тоже должны заплатить свой долг, и тебе предстоит исполнить свою судьбу.

— Но разве на земле мы не будем в еще большей опасности, чем на море, адмирал?

— На земле тебя уже ждут, чтобы отвезти далеко отсюда, к следующему месту встречи. А теперь оставайся там, где ты есть, я пройду первым. Я позову тебя через минуту.

Клаудио услышал треск, а потом увидел освещенный квадрат у себя над головой — то был открытый люк, а за ним — освещенное пространство. Темная фигура адмирала четко вырисовывалась на фоне этого света:

— Иди сюда, в скале вырезана лестница.

Клаудио поднялся по скользким ступеням и попал в грязное, пыльное помещение. Стекла единственного маленького окна были разбиты, створки покривились. Неподалеку слышался шум прибоя.

— Где мы, адмирал?

— В другой части полуострова, на восточном берегу. Это заброшенный маяк Котронас, он не действует со времен войны. Я уже тогда пользовался этим проходом, чтобы добраться до своей подводной лодки, находившейся среди утесов Иеролимина.

— Вы хотите сказать, что мы пересекли мыс Тенар под землей?

— Именно. И опередили суда береговой охраны, которые все еще движутся у Иеролимина, сражаясь с мелтеми и острыми утесами. Как говорит поэт:

Эфтес пезос ион э эго син ни мелене

(«Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном»). [17]

— Я знаю древнегреческий, это стих из «Одиссеи», — проговорил Клаудио, но не смог вспомнить точный номер строки.

Богданос кивнул, и тень грусти показалась на мгновение в его голубых глазах.

— Это слова, обращенные к преждевременно ушедшему другу… А теперь следуй за мной, — сказал он. — Времени больше нет. — Он подошел к окну и увидел темный автомобиль, припаркованный на улице, метрах в ста от помещения, с включенными габаритами. — Все в порядке. Иди сюда.