Книга Летучий самозванец, страница 30 – Дарья Донцова

– А у нас в сене случай был, – сказал художник. – Мышь из стога вылезла и на Аню уставилась.

– Я чуть не умерла, – весело призналась Аня. – Своей квартиры у нас не было, жили с моей мамой, а у той слух! Чуть что, со своего дивана нам кричала: «Дети, дети, чего возитесь на раскладушке, спите, завтра на работу опоздаете. Аня, у тебя диатез? Перестань чесаться! Никита, не охай! Вы заболели?»

– Раз никто не желает меня принимать в свою компанию, пойду одна погуляю, – гневно воскликнула Алина. – Ни в какие «омолодители» я не верю, глупостями не занимаюсь, пособираю лучше цветы! А вы можете трахаться, копать землю, рыть траншеи, семь футов всем под килем! Назад вернусь сама! Чао!

Бортникова исчезла в кустах. Василий Олегович зацокал языком и повернулся к нам:

– Ребята, простите, у Али отвратительный характер.

Аня решила добавить к черному образу Бортниковой немного белой краски:

– Однако она один из лучших диетологов Москвы.

– Ерунда, – засмеялся Юра. – Над молодоженами принято подтрунивать.

– Значит, вперед, – скомандовал Самойлов. – Сверим часы. Сейчас полдень. В три встречаемся на обеде. Назад дорогу найдете?

Все закивали и разошлись.

– Мы с тобой не женаты, – сказала я.

Юрасик наклонился над травой.

– Видела когда-нибудь пустое гнездо? Смотри, как искусно сделано!

– Меня вполне устраивают отношения вне брака, – вела я свою партию.

– Живем вместе, значит, мы семья, – заявил Юра. – Как только ты захочешь сходить в загс, свистни.

– Так предложение не делают, – возмутилась я, – «свистит» мужская половина пары, предлагая руку и сердце.

– Понял, – кивнул Шумаков. – Прости, я плохо воспитан. О! Жаба!

Я подпрыгнула:

– Где?

– Уже ускакала, – с самым честным видом солгал спутник. – А ты лягушек боишься?

Мирно беседуя о пустяках, мы походили по лесу, посидели на поваленном дереве, а потом вернулись на теплоход. Никакого «омолодителя», естественно, мы не искали, просто размяли косточки и ровно в три часа вошли в столовую. К нашему удивлению, члены других поисковых отрядов уже восседали на своих местах.

– Как успехи? – спросил Самойлов. – У нас ноль целых и зеро десятых.

Манана положила Тине на тарелку салат.

– Тоже пусто, – ответил Юра.

– Где? – звонко спросила девушка. – Здесь не пусто! Мама! Я хочу котлет! Мама! Не люблю листья! Фу, они горькие! Мама! Дай хлеба с маслом!

Манана неожиданно заплакала и выбежала из столовой.

– Мама заболела! – испугалась Тина. – Мама! Где мама! Хочу к маме-е-е!

Катя бросила быстрый взгляд на Свету. Та правильно поняла хозяйку приюта, встала, подошла к рыдающей Тине и шепнула той что-то на ухо. Слезы на лице девушки высохли.

– Да, да, – закивала она, – да.

Света взяла Тину за руку:

– Тогда пойдем.

Когда они удалились, Катя сказала:

– Манана, наверное, не один год потратила, таская Тину по врачам.

– Разве можно ее вылечить? – вздохнула Аня. – Горе на всю жизнь!

– Верно, – согласилась Катерина, – но в материнском сердце всегда живет надежда. У нас есть соседка, у той похожая ситуация с сыном. Когда официальная медицина от мальчика отказалась, семья связалась с шарлатанами, те столько денег из них выкачали…

– Сволочи, – поморщился Юра.

Никита отложил вилку.

– У наших знакомых дочь умирала, так налетели целители с экстрасенсами. Спасибо, Аня горой встала, настояла на лечении в больнице. Девочку спасли, но не у всех моя жена в подругах.

– Нервы у Мананы ни к черту, – заметила Аня.

Дверь в столовую скрипнула, пиар-директор вернулась к трапезе, за ней шли Светлана и Тина.

– Я забыла лекарство проглотить, его перед едой пить положено, – поспешила оправдаться Манана.

– Таблетки возымеют эффект лишь при соблюдении правил приема, – подхватила Аня. – Передайте мне рыбу.

– Очень вкусная окрошка, – похвалил Юра. – Квас как домашний.

– Вика обожает холодные супы, – вздохнул Леня.

– Как она себя чувствует? – осведомилась Катя.

Зарецкий положил ложку в тарелку.

– Разбила нос, под глазами синяки, выглядит ужасно, выходить из каюты отказывается.

– Катастрофа! – всплеснула руками Катя.

– Ничего страшного, – поторопился успокоить ее Леонид. – Но Вика очень переживает из-за внешности, для нее красота крайне важна. Думаю, будет лучше, если я отнесу ей еду в спальню.

Самойлов поманил пальцем Антона:

– Официант!

– Нет, я сам, Вика не желает видеть посторонних, – забеспокоился Леонид.

Аня поддержала его:

– Расквась я нос, тоже бы в каюте заперлась.

– Ты не такая дура, – воскликнул Никита. – Эка важность – бланш! Пройдет.

Леонид нахмурился:

– Вика перфекционистка, ей необходимо быть прекрасной каждую минуту. На мой взгляд, это намного лучше, чем начисто забыть о своем лице, фигуре и превратиться в тумбу!

Зарецкий явно хотел уязвить Никиту, дать понять художнику, что его жена не отличается привлекательностью. Но Никита пропустил отравленную стрелу мимо, Аня же спокойно доела кусок хлеба, щедро сдобренный маслом, и нанесла ответный удар:

– Синяки долго держатся, в особенности на лице! Этак Вика и по приезде в Москву откажется покинуть теплоход! Вам придется здесь поселиться.

Никита радостно заржал. Леонид не донес до рта ломтик мяса, уронил его на тарелку.

– О господи!

– Что такое? – встревожилась Катя.

– А ведь и вправду Вика может в каюте запереться! – взвизгнул Зарецкий. – Она такая! Зимой мы собрались в ночной клуб…

– Куда? – с невероятным изумлением перебил его Самойлов.