Книга Летучий самозванец, страница 48 – Дарья Донцова

– Ты уверена, что Елизавета тайком от всех не сгоняла к ларьку? – не успокаивалась я. – Некоторые люди демонстративно жуют у всех на глазах веточку укропа, уверяя, что это их рацион на сутки, а по дороге с работы домой заскакивают в булочную и там набивают желудок свежеиспеченными плюшками!

– Не, Суханова дура, но у нее железный характер, – помотала головой Светлана. – И она реально теряла вес. Вот Ирка тоже на диету села, придумала после шести ничего не жрать. Программу по телику посмотрела, ее дяденька с тетенькой ведут, про всякие средства от болезней рассказывают, вот там и объявили: если вы не ужинаете, то будете похожи на супермодель.

– Надо же, – вздохнула я. – А вот мне всегда отчаянно хочется подкрепиться после программы «Время».

Света шмыгнула носом.

– Точняк! Обожаю в одиннадцать, перед отбоем, бутербродик соорудить. А Ирка всем растрепала: я на ужин не хожу, только воду пью.

– Помогло? – полюбопытствовала я.

Светлана прыснула:

– Не! Хотя с такой оригинальной диетой ваще в двери застрянешь! Театр Куклачева отдыхает! Ты только послушай!

Мне было совершенно не интересно узнавать ненужные детали, но я отлично знаю: хочешь вытащить из собеседника сведения, не перебивай его, пусть выбалтывает все, самое важное иногда можно извлечь из пустого трепа. Куприн когда-то вычислил серийного убийцу, зацепившись за на первый взгляд ничего не значащую фразу одной девушки: «Сергей надел в тот вечер под пиджак синюю рубашку, расстегнул ее до середины груди, и я в него сразу влюбилась». Парень на тот момент был вне всяких подозрений, девушку допрашивали как свидетельницу, ее просили вспомнить, кто находился ночью в клубе, про своего нового знакомого любительница потусить ляпнула просто так. А Куприн неожиданно подумал: «Отчего скромный, во всех отношениях положительный учитель математики впервые, по его словам, осмелившийся зарулить в увеселительное заведение, решил выставить наружу голый торс? Задумал привлечь девушек? Мужчины, если они, конечно, не стриптизеры и не альфонсы, так себя не ведут. Это женская манера демонстрировать красивую грудь и ноги».

Через день патологоанатом сказал, что в желудке трупа нашли самую обычную темно-синюю пуговицу от мужской сорочки, которую жертва отгрызла от одежды маньяка, пытаясь защититься. Снять отпечаток пальца с крохотного кусочка пластика, который к тому же находился в пищеварительной системе человека, невозможно. Определить, к чьей рубашке она ранее была пришита, тоже нельзя, таких пруд пруди. И тут Олег вспомнил фразу девушки про красавца с голой грудью. Куприну в голову пришла простая мысль: что, если скромный преподаватель вовсе не расстегивал рубашку, а просто лишился пуговицы? Зацепившись за крошку информации, прозвучавшую в пустой болтовне, мой бывший муж вычислил убийцу. А если бы Куприн в тот момент, когда девушка, закатив глаза, принялась описывать своего нового знакомого, сказал: «Это к делу не относится, давайте вернемся к основной теме беседы», – фраза про рубашку осталась бы невысказанной, и маньяк продолжал бы убивать.

Вот почему я сейчас внимательно слушала Глаголеву.

Как-то раз около шести вечера Светочка захотела какао и отправилась ставить чайник. Едва девочка открыла шкаф, где хранились банки, как в кухню влетела Ира, распахнула холодильник, вытащила оттуда гору пакетов, положила их на стол и стала самозабвенно есть сыр, колбасу, сырые сосиски. Одновременно она ухитрялась намазывать толстые куски белого хлеба маслом, шарить рукой в коробке с зефиром, отправляя сладкое за сэндвичами, и хватать из стоящей на плите миски котлеты.

– Эй, тебе плохо не станет? – не выдержала Света, наблюдая за невиданным обжорством.

Ира, не отвечая, в два глотка выхлебала здоровенную кружку чая, вывалив туда полбанки клубничного варенья, схрумкала мимоходом горсть сухариков и громко икнула.

– Лучше сядь, – посоветовала Света. – Стоя только лошади харчатся. И не торопись, а то подавишься.

Ириша еще раз издала квакающий звук, влила в себя новый стакан сладкой заварки, плюхнулась на табуретку и выдохнула:

– Успела!

– Куда? – не поняла Светлана. – Ты боялась, что кухня в Питер уедет? Успокойся, она здесь останется, и холодильник в Турции отдыхать не собирается!

Ирина, отдуваясь, указала на большие стенные часы.

– Через секунду шесть вечера, а я на диете, не ужинаю. Надо до восемнадцати подкрепиться, чтобы потом живот от голода не крючило!

Услышав эту историю в Светином пересказе, я рассмеялась:

– Отличный метод! За пару минут до часа икс напихаться под завязку продуктами, словно верблюд, отправляющийся в дальний путь. Ясное дело, до утра есть не захочется.

Светлана кивнула.

– Ага! Вот только эффект специфический получился. Килограммчики не ушли, а прилипли. Ирка стала напоминать кабачок, вроде небольшая, но со всех сторон круглая. Но, похоже, она Ваське и в таком виде понравилась. А Лизке, несмотря на ее осиную талию, уже ничего не светило. Папочка два раза с одной и той же не связывается.

– Погоди, – удивилась я. – Лиза, по твоей терминологии, «зайка»?

– Точняк, – подтвердила подросток.

– Но ее отношения с Василием Олеговичем уже в прошлом? Каким же образом отставная любовница очутилась на теплоходе? – недоумевала я.

Ира скосила глаза.

– Ей свезло. В круиз позвали троих: меня, Ирку и Нину Сереброву. В полдень Екатерина велела нам стоять в холле с сумками. Ирина и я выполнили указание, а Нина опаздывала. Екатерина Максимовна велела воспитанницам идти в машину и приказала крутившейся рядом Лизавете:

– Сбегай к Серебровой, поторопи ее.

Минут через десять в автомобиль, где сидели девочки, влезла невероятно довольная Суханова и объявила:

– Нинка с лестницы упала, ногу подвернула. Чтобы оплаченная каюта не пропадала, Екатерина Максимовна велела мне с вами ехать.

Светлана перевела дух и продолжила:

– Уж больно Сереброва вовремя со ступенек сверзилась. Лизка прям вся от счастья светилась, она постоянно около нас находилась, боялась даже шаг в сторону сделать, вдруг Екатерина обозлится и назад ее отошлет.

– Значит, Суханова шаурмой не лакомилась! – подвела я итог услышанному. – Чем же она отравилась?

Светлана опять скосила глаза.