Книга Засекреченные приключения Шарлотты Бронте, страница 68 – Лора Джо Роулэнд

— Отпустите меня! — приказала я, рассерженная его хитростью и собственной глупой доверчивостью.

Пока я пыталась вырваться, его глаза сверкали упоением злорадства. Он вскочил и начал трясти меня, выкручивая мне руки.

— Прекрати! — закричала я, опасаясь, что он задумал причинить мне серьезный вред, чтобы, возможно, сорвать на мне злость на своего отца. — Помогите! Помогите! — закричала я.

Громкий голос приказал:

— Прекрати!

Мы равно замерли, затем обернулись и увидели, что в дверях стоит Куан. Он сказан сыну что-то неодобрительное по-китайски. Тин-нань отпустил меня и свирепо уставился на Куана.

— Идите со мной, мисс Бронте, — сказал Куан.

Пока он торопливо вел меня по лестнице в свой кабинет, ощущение у меня было такое, будто меня сняли с раскаленной сковородки и швырнули в огонь. Он усадил меня в то же кресло, что и вчера, а сам занял место за своим письменным столом.

— Приношу извинения за грубое поведение моего сына, — сказал Куан, но никакого сожаления он не испытывал. Напротив, он как будто был благодарен счастливому случаю, который предоставил ему Тин-нань. — Но ведь он не первый непослушный молодой человек, с которым вам, к несчастью, приходилось иметь дело.

— О чем вы говорите? — сказала я.

— Я подразумевал вашего брата.

Стремление защитить вздыбилось во мне, как бывало всегда при упоминании Брэнуэлла.

— Брэнуэлл на вашего сына совершенно не похож.

— Позволю себе не согласиться, — невозмутимо сказал Куан, складывая ладони. — Ваш брат, согласно жителям вашей деревни, такая же тяжкая обуза для своей семьи, как мой сын для меня.

— Брэнуэлл никогда не напал бы на женщину, — возразила я.

Куан жалостливо мне улыбнулся.

— Не хотите ли услышать, что мои шпионы узнали от жителей вашей деревушки?

Я не хотела узнавать больше того, что уже знала, о непутевости моего брата, и уж тем более от Куана. Уязвленная, негодующая, я сказала:

— Я бы хотела, чтобы вы сдержали ваше обещание позволить мне расспрашивать вас.

Если я еще не могла отдать его в руки мистера Слейда, то по меньшей мере должна была выяснить, кто он и каковы его намерения.

И вновь моя напористость угодила ему, а не раздражила; возможно, ему не хватало слушателей. Задумчивость сузила его глаза.

— Быть может, подошло время ответить на вопрос, который вы задали мне вчера вечером. Почему я покинул Китай? — Его взгляд приобрел отрешенность ухода в воспоминания. — Да, почему, если Кантон предлагал все, чего только мог пожелать честолюбивый чиновник, каким был я?

Вновь его сладкозвучный голос и упоминание чужеземных городов начали оплетать меня чарами. Судно в море за окном выглядело китайской джонкой, плывущей по восточным водам. Я впала в то же томное, но не мешающее слушать полузабытье, как и накануне.

— Богатства приплывали в Кантон из дальних земель, — сказал Куан. — Иноземные купцы платили пошлину императору и оплачивали жилье. Китайские купцы платили налоги и дани. Значительная часть этих денег проходила через руки чиновников вроде меня, секретаря правителя города. А наиболее доходной коммерцией была торговля опиумом.

Я содрогнулась при упоминании дурмана, погубившего моего брата и причинившего моей семье столько горя. Шпионы Куана, видимо, узнали про пристрастие Брэнуэлла. То, что Куан упомянул Брэнуэлла и опиум в одном разговоре, не могло быть просто совпадением.

— Опиум, дар мака, субстанция с чудотворными свойствами, — сказал Куан. — Принятый внутрь или выкуренный в трубке, как принято в Китае, он облегчает боль, порождает безмятежность и эйфорию. Тревоги забываются, чувства обостряются. Мир кажется восхитительным.

Я часто недоумевала, почему Брэнуэлл принимает опиум себе во вред. Теперь я начала понимать.

— Поэтому употребление опиума широко распространено в Кантоне, — сказал Куан. — Слуги в моем доме курили его. Равно как и писцы, и чиновники на службе правителя. Но опиум не благой дар человечеству. Он внушает желание ничего не делать, только лежать и грезить в клубах дыма. Пристрастившийся к опиуму не выполняет свои обязанности, перестает есть, слабеет. И даже решившись восстановить силы, он обнаруживает, что побороть привычку чрезвычайно трудно. Отказ от опиума вызывает желудочные спазмы, боли, кошмары и крайнее нервное возбуждение.

Как я прекрасно знала из поведения Брэнуэлла.

— Бедняга пойдет на что угодно, лишь бы не лишиться зелья, — продолжал Куан. — Истратив все свои деньги на опиум, он будет красть. Деньги исчезают из государственной казны, украденные чиновниками. Воры бродят по городу. И проблемы выходят далеко за пределы Кантона. По всему царству купцы, крестьяне, солдаты, священнослужители, молодые люди и дамы высшего света стали рабами пристрастия. Как и телохранители императора, и придворные евнухи. В Китае сейчас около двенадцати миллионов курильщиков опиума.

Я была поражена, услышав, что несчастье одной семьи, как я полагала, на далеком Востоке, оказывается, колоссальная катастрофа.

— И бедствие только усугубляется, — сказал Куан. — Каждую осень в Кантон прибывают суда, груженные тысячами ящиков опиума с британских маковых плантаций в Индии. Британские торговцы в иностранных кварталах заключают сделки с китайскими опиумными маклерами. Китайское серебро потоками льется в чужеземные руки, и опиум везут в глубь страны по ручьям и рекам, будто яд разливается по жилам царства.

Куан внезапно обратился ко мне:

— Что вы сделали, когда ваш брат попал под злую власть опиума?

От неожиданности я ответила откровенно:

— Пыталась помешать ему.

Да, я обыскивала дом, ища пузырьки с опийной настойкой, выбрасывала их, старалась образумить Брэнуэлла.

— Именно так мы в Китае пытались поступать с нашими бесчисленными курильщиками опиума, — сказал Куан. — Императорские эдикты запрещали употребление опиума и торговлю им. Выполняя приказы борьбы с бедствием, я возглавлял налет на опиумные притоны и арестовывал торговцев. Я захватывал китайские опиумные суда и конфисковывал груз. Курильщики карались обезглавливанием. Торговцев и владельцев притонов душили. Выполняя свой долг, я навлек на себя злобу курильщиков, лишившихся опиума, чиновников, наживавшихся на его продаже, и торговцев, чью собственность я уничтожал. — Лицо Куана потемнело от воспоминаний. — За мою голову назначили цену.

Трудами во спасение своего народа он заслужил лишь угрозы. Я переносила то же самое, пытаясь спасти Брэнуэлла. Мне стала ясна еще одна причина, зачем он излагает мне свою историю: Куан намеревался превратить общие переживания в связующее звено между нами, и, хотя я это сознавала, он добивался своего.

— Но доходы от торговли опиумом были так велики, — сказал Куан, — что на смену казненным приходили новые торговцы. Единственным выходом было обрушиться на источник опиума — на британских купцов. Их, привозивших свою чужеземную грязь, чтобы отравлять наш народ, надо было вышвырнуть из Китая.