Книга Черный Лотос, страница 40 – Лора Джо Роулэнд

— Неужели Анраку покорил стольких чиновников фальшивыми зельями и проповедями? — удивилась Рэйко. Мысль о превосходстве противника, мешающего ей оправдать Хару и предать злодеяния секты огласке, глубоко взволновала ее.

— Именно. — Министр горько усмехнулся. — Кое-кто из моих сослуживцев внушаем не меньше крестьян. Кроме того, они могли получить от Анраку солидные подношения.

О том, что в империи процветает взяточничество и преступники часто подмазывают представителей власти, дабы вести свои махинации без помех, Рэйко знала давно.

— Тогда что мы можем сделать? — спросила она.

— Мой долг — защищать народ от морального и физического вреда, причиняемого религиозным мошенничеством. — Взгляд министра Фугатами горел суровой решимостью. — С вашей помощью я, быть может, смогу наконец закрыть храм Черного Лотоса, распустить секту и покарать ее главарей. Я непременно должен увидеться с вашим монахом.

— Муж обещал отыскать его, — сказала Рэйко, гадая, преуспел ли в этом Сано.

— Отлично. Впрочем, показания свидетеля из сектантской среды — лишь половина требуемого доказательства. — Фугатами задумчиво потер подбородок и добавил: — Много новых жалоб поступило из деревни Синагава, что в окрестностях Эдо. Завтра я собираюсь ими заняться и попрошу сёсакан-саму сопроводить меня, чтобы заручиться его поддержкой в моем деле. — Он взял кисть для письма. — Вы согласитесь доставить ему мое приглашение?

— С радостью.

Рэйко надеялась, что министр Фугатами убедит Сано в необходимости взяться за секту всерьез, хотя мужа вряд ли вдохновит многочасовая поездка в деревню.

— Но у него может не быть на это времени.

— Пусть пошлет кого-нибудь из подчиненных, — ответил Фугатами, выписывая иероглифы.

Рэйко вдруг озарило, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Ведь они с госпожой Кэйсо-ин наметили посетить Анраку завтра утром, а потом у нее останется свободное время. Синагава же находилась неподалеку от храма.

— Я могу представлять интересы мужа, — предложила она.

— Вы?! — вскричал пораженно министр да так и замер с поднятой кистью, глядя на Рэйко с тем же неодобрением, с каким встретил ее приход. — Это было бы крайне некстати!

— Нам не придется путешествовать вместе, — спохватилась Рэйко, вспомнив, что женщинам нельзя быть членами официальной делегации. — И я совсем не собираюсь встревать в ваши дела [21] . Я буду наблюдать, и не более, а потом доложу о результатах сёсакан-саме.

Министр колебался, испытующе разглядывая ее в мерцающем свете фонарей. Рэйко буквально видела, как он силится определить степень ее влияния на Сано и взвешивает, стоит ли исполнить ее возмутительную просьбу ради успеха всей миссии или нет.

— Хорошо, — наконец с неохотой произнес Фугатами, дописал письмо и вручил его Рэйко. — Если сёсакан-сама не сможет поехать в Синагаву и вы окажетесь неподалеку, я не откажу вам в праве наблюдать за ходом расследования.

Как ни далека от постижения мудрость,

Будь крепок духом и в мыслях собран,

Отринь все тревоги и сожаления

И проникнешь в суть истины.

Сутра Черного Лотоса

— Так, значит, убитая была целительницей и звали ее Тиэ, — сказал Сано Хирате, прогуливаясь с ним по двору своего поместья. — Отличная мысль — развесить по городу объявления. Должен отметить, ты потрудился на славу.

— Мне просто повезло, — скромно ответил Хирата.

В сгущающихся сумерках загорелись фонари вокруг казармы, сыщики отводили коней в стойла. Сано произнес:

— Пациент в храмовой больнице тоже говорил о пропавшей Тиэ, сиделке. Имя и род занятий совпадают с теми, что сообщил плотник.

— Следовательно, покойная была связана с Черным Лотосом, — сделал вывод Хирата. — А руководство секты утверждало обратное: что из храма никто не пропадал.

— Верно!

Сано взяла оторопь. Неужели все встреченные им священники и монахини, которые, по их словам, не слышали ни о преступлениях, ни о загадочных жертвах, лгали? Что видел он в храме — мирную идиллию или всего лишь спектакль, разыгранный для прикрытия безобразий, описанных Рэйко не то монахом, не то актером? Опознание женщины подтверждало версию Рэйко о заговоре, устроенном для срыва расследования. Однако после услышанного за день Сано не мог назвать Хару жертвой обстоятельств, как бы Рэйко того ни хотелось.

Мужчины вошли в особняк и столкнулись с ней в коридоре. Рэйко снимала дорожную накидку и разговаривала с Мидори и горничной. Завидев Сано, она вздрогнула и воскликнула:

— О, вот и вы!

— Здравствуй, — ответил Сано.

Он уже заметил, что жена снова вернулась затемно, и с тревогой гадал, что могло ее задержать. Служанка забрала ее накидку и с поклоном удалилась. Наступила неловкая пауза. Хирата улыбнулся Мидори, которая словно не замечала его, в то время как между Сано и Рэйко росло напряжение.

— Похоже, нам есть о чем поговорить, — проронил наконец Сано. — Пройдем в кабинет.

Там он уселся за стол на возвышении, Хирата расположился напротив, по правую руку, а Рэйко — по левую. Мидори, как видно решив, что приглашение касается и ее, села рядом с подругой.

— Итак, что ты узнала? — обратился Сано к жене.

— С утра я отправилась к Хару…

В душе страшась, как муж воспримет ее следующие слова, Рэйко старалась держаться ему под стать и не терять самообладания. Начала она с рассказа о том, как застала священника Кумасиро выбивающим из Хару признание, потом объяснила, что та только в прошлом вела себя дурно, а сейчас, по ее словам, исправилась, что ее вынуждали к сожительству с Оямой.

— Кумасиро сказал, что непричастен к убийству и может доказать это, но с Оямой они враждовали. Он куда больше годится в убийцы, чем Хару. Он даже угрожал мне. Я сочла, что Хару опасно оставаться там, и отправила ее пожить у моего отца.

— Что?!

Напускного спокойствия Сано как не бывало.

— Хару так испугалась этого Кумасиро, что хотела бежать из Дзодзё, — оправдывалась Рэйко. — Тебе бы понравилось, если бы я ее упустила? Мне было нужно пристроить свидетельницу в тихое место, и отец согласился. Что в этом плохого?

Хирата нахмурился, Мидори казалась растерянной. Сано втянул воздух и медленно выдохнул, как будто призывая на помощь все свое терпение.

— Сегодня я видел ее родителей.

Рэйко обмерла.

— О чем ты говоришь?

— О родителях Хару, — повторил Сано укоризненным тоном, — которые живут и здравствуют у себя в Кодзимати. Никакая она не сирота.