Онлайн книга «Серебряные слитки»
|
Внезапно наш вор утратил интерес. Поскольку я тоже прислушивался, то понял, почему. Я уловил свист, который узнал. Тип бросился к входу в переулок и исчез с уловом. С другой стороны в переулок ворвался мужчина с факелом. — Кто здесь? — Я, Фалько! К нему подбежал еще кто-то. — Петроний, ты? — Фалько? Мы только что видели коротышку Мелития. Он у тебя что-то взял? — Драгоценности. Ты очень удачно подвернулся. У меня также был мешок с золотом. — Я все выясню. Что у тебя было? — Мешок золота. Все время, пока мы разговаривали, Петроний Лонг шел ко мне. Теперь в свете факела он заметил и мою наяду. — Фалько! А это уже лжесвидетельство! — взорвался он. Он схватил своего подчиненного за руку и высоко ее поднял. Теперь факел светил как маяк. С этой минуты Петроний меня игнорировал. В свете факела Елена Юстина блестела и сияла, словно опал: глаза сверкали от возбуждения, выражением лица она словно бросала вызов, а ее плечи я назвал бы лучшими у Капенских ворот… Она была одного роста со мной, поэтому мы оказалась ниже моего высокого медлительного друга на четыре дюйма. Он был одет во все коричневое, с ремня свисала деревянная дубинка, положенная ему по статусу. Средства защиты включали наручи, наголенники, а бритую голову предохранял специальный обруч. Я знал, что дома Петроний играет с котятами детей, но сейчас он выглядел мрачно. Елена приблизилась ко мне, я воспользовался возможностью и обнял ее. Петроний покачал головой, все еще не веря глазам своим. — Наверное, ты попытаешься мне сказать, что это и есть твой горшок с уксусом? — с детской невинностью спросил этот придурок. — Если я правильно помню, ты говорил про старый горшок с прогорклым уксусом, не правда ли? Какой мстительный ублюдок. До того как я успел выкрутиться, Елена высвободилась из моих объятий и ответила слабым голосом: — О, это не я! Обычно он говорит, что в сравнении со мной змеи Медузы выглядят безобидными, как черви для рыбной ловли. — Петроний Лонг, для тихого человека ты создаешь слишком много излишнего шума! — заорал я. * * * Я ничего не мог ей сказать, поэтому ворчал на него. — Она — сенаторская дочь… — А ты где их берешь? — Выиграл ее во время игры в кости. — Юпитер громовержец! И где ведутся такие игры? — спросил он, поднимая ее руку для поцелуя. — О, отпусти ее! Тит и Домициан Цезарь сегодня уже оставили ядовитые следы на бедной девушке… У Петрония горели глаза, поскольку он застал друга в щекотливой ситуации. Он вызывающе улыбнулся, затем поцеловал руку сенаторской дочери с чрезмерным уважением, которое обычно демонстрирует только когда провожает девственниц-весталок по Остийской дороге. Я пытался его остановить. — Mars Ultor, Петроний! Это дочь Камилла… — О, я это понял. Если бы это была одна из твоих ливийских танцовщиц, то она уже находилась бы в какой-нибудь спальне, лежа на спине! Он считал, что я преднамеренно ему врал насчет нее. Он был в ярости. — О, я согласен насчет спальни, но совсем не обязательно на спине! — процедил я сквозь стиснутые зубы. Петроний почувствовал смятение. Я знал, что так и будет. Он считал, что похабные разговоры могут вести только мужчины между собой, но никак не в присутствии дам. Он быстро отпустил руку Елены, и она вздернула подбородок. Она была бледна, как отбеленное постельное белье. У меня опустилось сердце. — Начальник стражи, пожалуйста, дайте мне совет. Я хочу добраться до дома моего отца. Можно что-то сделать? — Я ее провожу, — перебил я, предупредительно глядя на Петрония, чтобы не вмешивался. При этих словах Елена очень неожиданно повернулась ко мне. — Нет, спасибо! Я слышала твое мнение. А теперь я выскажу тебе свое! — она стала говорить тише, но поморщились. — Ты отправился в Британии в царство Гадеса, и смог вернуться оттуда, ты спас мне жизнь. Ты — единственный человек в Риме, который все еще оплакивает мою кузину. Ты все это делаешь, но все равно остаешься сквернословом с предубеждениями и любителем мелких унижений. У тебя отсутствуют хорошие манеры, как и хороший характер и добрая воля. Большинство из того, в чем ты меня винишь, на самом деле не является моей виной… — Я ни в чем тебя не виню… — Ты винишь меня во всем! Она была прекрасна. Я не мог поверить, что когда-то думал по-другому. Но любой мужчина может ошибиться. — Дидий Фалько, если я и буду о чем-то жалеть до конца своих дней, то о том, что не дала тебе свалиться в Родан, пока у меня была такая возможность! Елена Юстина умела говорить любезности так, что у мужчины возникало ощущение, будто с него содрали кожу. Она так разозлилась, что я почувствовал себя беспомощным. Я прислонился к стене за нами и смеялся до тех пор, пока не ослаб. Петроний Лонг продолжал в смущении смотреть в стену над нашими головами, затем сухо заметил: — Вы можете жалеть об этом еще больше, госпожа, если узнаете, что даже в армии Фалько так никогда и не научился плавать. Она еще больше побелела. * * * Мы услышали крики. До нас донесся звук шагов. Патрульный, который сторожил вход в переулок, позвал тихим голосом. Петроний с беспокойством направился к нему. — Петроний, помоги нам выбраться отсюда! — Почему бы и нет? — пожал плечами он. — Давай поменяемся… — он замолчал. — Госпожа, я могу проводить вас… — Отстань, Петроний, — перебил я угрюмо. — Госпожа со мной. — Доверяйте ему, госпожа, — снизошел Петроний до добрых слов. — Он прекрасен в критической ситуации! — О, он прекрасен везде, — с неохотой капитулировала Елена Юстина. — Судя по его словам! Эта заявление из уст сенаторской дочери удивило его также, как и меня. * * * Мы все выбрались из переулка на шумную улицу. Подчиненный Петрония что-то пробормотал. Мы все нырнули назад. Петроний застонал. — Они кишат тут, как пчелы на Гибле, — проворчал он, глядя на меня через плечо. — Если мы проведем отвлекающий маневр… — Уведи их от реки, — быстро согласился я. — Крикни, если госпожа столкнет тебя в Тибр, чтобы мы все могли посмотреть, как ты тонешь! Отдайте мне вот это… Петроний улыбнулся и снял с Елены Юстины белую накидку, которую она носила на улице. Он накинул ее на самого маленького из своих подчиненных, который тут же побежал в поток движения. Остальные что-то кричали ему вслед, подбадривая или оценивая. У перекрестка с Остийской дорогой Петроний поставил своих людей регулировать движение. Я знал, чего ждать — все замерло на местах в течение нескольких секунд. Я заметил поднятую руку — это белая накидка Елены мелькала среди орущих возниц. Все они встали на козлах и выкрикивали оскорбления в адрес стражников. |