Онлайн книга «Князь вампиров»
|
Я оторвалась от зеркала и увидела, с каким восхищением смотрит на меня Элизабет. Она улыбалась и одобрительно кивала головой, словно скульптор, гордый своим творением. Элизабет протянула руку за зеркалом, но мне пока не хотелось с ним расставаться. Почувствовав это, она негромко рассмеялась. – Мне безумно хотелось изменить твои зубы, – сообщила она. – Но потом я решила оставить их на твое усмотрение. Может, такими они нравятся тебе больше. – Но такие зубы нужны мне не только для красоты. Как иначе я смогу насыщаться? Элизабет понизила голос, словно готовилась выдать мне величайшую тайну и боялась, что нас подслушают. – Дорогая моя, есть много способов того, что ты назвала "насыщением". Их столько же, сколько тех, кто дерзнул достичь бессмертия. – Но меня создал Влад, – возразила я. – Укус вампира порождает другого вампира. Разве может быть иначе? – Может быть так, как ты пожелаешь. – Я вас не понимаю. – Договор Влада с Владыкой Мрака не имеет к тебе никакого отношения. Мысль о таинственном существе (как бы его ни называли – дьяволом или Владыкой) вновь наполнила меня страхом. Я опустила зеркало и, словно в трансе, повторила: – Владыка Мрака... Желая меня отвлечь, Элизабет взяла мою руку и приложила к моей же щеке. – Что ты ощущаешь, дорогая Жужанна? Скажи, что ты сейчас ощущаешь? На какое-то время я просто онемела. Потом едва слышно прошептала: – Тепло. Слезы застлали мне глаза. Одна из слезинок упала на руку. Слезинка была горячей! – Думаю, это приятнее, чем быть холодным трупом? Оставь мертвецов Владу, они по его части. – Элизабет, прошу вас, оживите теперь Дуню! Она молча взяла у меня зеркало, положила на первый попавшийся столик и, без каких бы то ни было возражений, вернулась со мной в людскую (какой убогой показалась мне теперь эта комната!). Я подняла крышку Дуниного гроба. Неужели всего час назад я выглядела так же? Элизабет заглянула внутрь. – Да... какая милая девушка. Она выпрямилась и повернулась лицом ко мне. – Понимаю, дорогая Жужанна, насколько тебе дорога твоя горничная. Но ты должна быть терпеливой. Сегодня я отдала часть своих сил, вернув толику могущества Владу. Твое полное восстановление потребовало еще больше сил. Сейчас мне нужно отдохнуть. Но обещаю тебе: завтра я оживлю твою Дуню. – До рассвета остались считанные часы, – попыталась настоять на своем я, главным образом из-за того, что не желала расставаться с Элизабет. – А затем вы сможете отдыхать весь день. – Нет, дорогая. Мне обязательно нужно встать на рассвете, чтобы насладиться восходом солнца. Обычно мне хватает двух часов сна. Сегодня понадобится чуть больше, поскольку я израсходовала много сил. Дитя мое, вижу, Влад крепко вдолбил в твою головку, что ты можешь бодрствовать лишь вечером и ночью. Скольких же удовольствий он тебя лишил! – Но это правда. От солнечного света у меня болит все тело. Конечно, при необходимости я могу выйти на солнце, но крайне ослабну и потом мне будет очень плохо. – Поверь мне, скоро все изменится. Разве ты не хочешь в одинаковой мере наслаждаться любым временем суток? Ее вопрос заставил меня задуматься. Последний раз я была в Вене почти четверть века назад. Как мне хотелось тогда заглянуть в какую-нибудь кондитерскую и полакомиться пирожными с кремом! А венские магазины с их обилием модных платьев! Единственное платье, которое я привезла из Вены, мне сшил полуслепой старик-портной (только он отважился явиться в полночь ко мне в гостиницу и снять мерки). До чего же сильно изменилась мода. Я смотрела на платье Элизабет: его вырез был уже не столь откровенным. Платья еще плотнее обтягивали талию и имели непривычные для меня пышные оборки сзади. Элизабет ждала ответа. – Но как? – только и могла вопросить я. Она тряхнула головой. – Нам с тобой нужно будет еще о многом поговорить. Видя мое нежелание расставаться с нею, Элизабет улыбнулась мне, как капризному ребенку. – Не волнуйся, дорогая. Завтра мы снова увидимся. И прошу тебя, перестань говорить мне "вы". Ты же не служанка. Пусть я и старше тебя, но у бессмертных возраст теряет всякое значение. Итак, до вечера... Взяв мою руку, Элизабет наклонилась и поцеловала ее. Странно, но этот поцелуй взбудоражил меня. Неужели я в нее влюбилась? * * * 4 мая 1893 года Проснувшись в тот момент, когда сумерки, словно легкая вуаль, опустились на стены древнего замка, я увидела Элизабет сидящей на стуле возле моего открытого гроба. Внутри меня все сразу же затрепетало от радостного возбуждения. Рядом, улыбаясь, стояла молодая и красивая Дуня. Я едва не задохнулась от счастья. – Дуня! – воскликнула я и выпрыгнула из своей ненавистной "постели". Смеясь и плача, мы обнялись с нею, как сестры, давно не видевшие друг друга. Я поцеловала ее в щеку. Дунина кожа тоже стала теплой. – Дуня, да ты у нас просто красавица! – восхищенно воскликнула я. – Что вы, доамнэ, куда мне до вас, – смущенно пролепетала она. По правде говоря, ее красота почти не уступала моей: тонкий правильный нос, длинные черные волосы (правда, от русских предков Дуне досталась заметная рыжина) и по-румынски выразительные черные глаза под плавным изгибом густых бровей. – А откуда ты это знаешь? – смеясь, спросила я. Элизабет молча подняла свое зеркало. Одной рукой я обняла Дунину тонкую талию, а другую протянула нашей благодетельнице, которая сразу же стиснула ее в своей. – Элизабет, дорогая. Вы... прости, ты так добра к нам! Нам очень хочется чем-нибудь отблагодарить тебя за доброту, хотя любой наш подарок будет выглядеть весьма жалко по сравнению с тем, что ты сделала для нас. – Видеть ваши радостные лица – лучший подарок для меня. Поднеся мою ладонь к губам, Элизабет поцеловала ее. Непонятная дрожь охватила все мое обновленное тело. Чтобы не вскрикнуть, я сняла руку с Дуниной талии и прижала к сердцу. В этот момент дверь людской распахнулась. На пороге стоял Влад. У меня перехватило дыхание. Забыв слова Элизабет, я испугалась, ожидая чудовищной вспышки его гнева. Я рванулась, готовая убежать, но Элизабет крепко стиснула мои пальцы. Ее ободряющий взгляд говорил: "Не волнуйся, он ничего не знает". К моему удивлению, Влад не переступил порога людской, более того, он учтиво улыбался. – Ах, Элизабет, ты неисправима в своей доброте. Я так и думал, что ты отправишься проведать наших бедняжек. А я приготовил для нас с тобой торжественный ужин. Трапеза сервирована в большой гостиной. Прошу тебя проследовать туда. Я вскоре приду. Мне нужно переговорить с Жужанной наедине. |