Книга Я, Мона Лиза, страница 52 – Джинн Калогридис

— Как хорошо, что вы приехали по зову отца, — произнес он сдержанно, словно обращался к незнакомке. — Я должен извиниться за то, что не смог прийти к храму…

— Не стоит об этом говорить, — перебила его я. — Мне жаль, очень жаль. Ваш отец хороший человек, и вы тоже. — Я хотела, было взять его за руку, но он отстранился.

— Не могу… — Он осекся. — Между нами ничего не изменилось, Лиза. Уверен, вы понимаете. Но мне сейчас нужно быть сильным, а любое проявление нежности делает это трудным… Это ради отца, вы ведь понимаете?

— Понимаю. Но почему он прислал за мной? — Вопрос, видимо, озадачил Джулиано.

— Вы нравитесь ему. Он всегда так поступал. Вы ведь знаете, что он воспитал Микеланджело как собственного сына? Увидел его однажды у нас в саду, когда тот рисовал фавна. Отец сразу распознал в нем талант. Должно быть, и в вас он разглядел что-то такое незаурядное.

Джулиано повел меня в комнату, где на огромной кровати, укрытой мехами и бархатными покрывалами, сидел в подушках Лоренцо. Он смотрел куда-то в пространство неподвижным, отсутствующим взглядом, а когда я приблизилась к кровати, тупо уставился на меня, не узнавая. В комнате стояло зловоние.

Неподалеку на стуле сидел какой-то человек, рядом с ним на столике я разглядела кубок, ступку с пестиком и драгоценные камни.

— Отцовский лекарь. — Джулиано повел в его сторону рукой. — Пьер Леоне, мадонна Лиза Герардини.

Лекарь лишь коротко кивнул, не произнеся ни слова. Лицо его было усталым, да и весь облик выдавал утомление и беспомощность.

— Остальные…— Лоренцо.

Я поняла, что у него ослабло зрение, поэтому он меня не узнал.

Джулиано опустился на стул рядом с кроватью.

— О них хорошо позаботились, отец, — медленно и четко произнес он жизнерадостным голосом. — Не беспокойся о них. Пьеро сейчас кормит Альфонсину, Джованни занят приготовлениями к службе, а Микеланджело…— он умолк, придумывая добрую ложь, — молится в часовне.

Лоренцо что-то пробормотал.

— Да, я только что видел его, — ответил Джулиано. — Молитва очень утешает. Пожалуйста, не тревожься.

— Хороший мальчик, — прохрипел Лоренцо. Он поднял с огромным усилием руку на несколько дюймов и слепо повел ею; его сын поймал руку и близко наклонился к больному. — Мой хороший мальчик… А кто же утешает тебя?

— Я пошел в тебя, отец, — пошутил Джулиано. — Меня тоже не нужно утешать. — Тут он заговорил громче. — К тебе гостья. Лиза ди Антонио Герардини. Ты посылал за ней.

Я подошла так близко, что стукнулась коленом о край кровати.

— Приданое, — прошептал больной, от его дыхания несло могилой.

— Да, отец. — Джулиано еще ниже склонился к отцу и улыбнулся, а Лоренцо, сумевший разглядеть улыбку сына, едва заметно приподнял углы губ в ответ.

— Ты единственный, — прошептал он. — Совсем как мой брат. Такой хороший.

— Но до тебя мне далеко, отец. Мне никогда не стать таким, как ты. — Джулиано помолчал, затем повернул лицо ко мне и сказал, снова четко произнося слова, чтобы Лоренцо все понял: — Отец желает сообщить вам, что отдал распоряжения относительно вашего приданого.

Лоренцо захрипел, стараясь глотнуть воздуха. Джулиано и лекарь поспешили наклонить его вперед, что, видимо, принесло ему облегчение. Когда он пришел в себя, то кивнул сыну и прошептал какое-то слово, которого я не разобрала. Джулиано тихо рассмеялся.

— Принц, — произнес он, и, несмотря на наигранную беспечность, голос его дрогнул, когда он, взглянув на меня, добавил: — Денег столько, что вы можете выйти за принца, если пожелаете.

Я улыбнулась на всякий случай, вдруг Лоренцо все-таки мог что-то разглядеть — но мой взгляд был прикован к Джулиано.

— Значит, вы еще не выбрали мне партию? — Лоренцо не услышал, но у его сына был готов ответ.

— Нет, отец пока не сделал выбора. Это он поручил мне.

Я прижалась к кровати и наклонилась к умирающему.

— Мессер Лоренцо. — Я заговорила погромче. — Вы меня слышите?

Веки его дрогнули, он прошептал короткий ответ, еле ворочая распухшим языком. Я ничего не поняла. Джулиано посмотрел на меня.

— Он слышит вас.

Тогда я набралась смелости, взяла руку больного, вялую, исхудавшую, искореженную болезнью, и прижала ее к губам с искренней любовью и почтением. Лоренцо понял, что происходит; его глаза, налитые кровью, засветились теплотой и нежностью.

— Вы были так добры ко мне, дочери торговца шерстью. Вы щедро одаривали многих людей. Вы всем нам подарили, мессер Лоренцо, красоту, искусство — мы у вас в неоплатном долгу.

В его глазах проступили слезы, он тихо застонал.

Я не поняла, было ли это признаком боли или охвативших его чувств, и посмотрела на Джулиано, молча спрашивая, не нужен ли доктор, но он покачал головой.

— Что мне сделать, чтобы доказать свою благодарность? — продолжила я. — Могу ли я хоть немного уменьшить ваши страдания?

Лоренцо снова зашептал, на этот раз я поняла его по движению губ, а Джулиано эхом повторил за ним:

— Помолись…

— Обязательно. Я буду молиться за вас каждый день своей жизни. — Помолчав, я сжала руку Лоренцо, прежде чем ее отпустить. — Только скажите, почему вы проявили ко мне такую благосклонность?

Он очень старался четко выговаривать слова, чтобы я услышала их от него самого, а не от посредника.

— Потому что я люблю вас, дитя мое.

Его слова меня перепугали. Я даже подумала, уж не бредит ли Лоренцо в предсмертной агонии. Наверное, он сам не до конца понимал, что говорит. В то же время я поняла, что это так и есть. Я почувствовала расположение к Великолепному с первой секунды, как его увидела; я сразу признала в нем дорогого друга. Поэтому теперь ответила с абсолютной искренностью:

— И я люблю вас.

Джулиано отвернулся, чтобы отец не видел, каких усилий ему стоит держаться. Лоренцо, с обожанием глядя на сына, ласково похлопал его по плечу слабеющей рукой.

— Утешьте его…

— Обязательно, — громко сказала я. Потом он произнес нечто не совсем понятное:

— Попросите Леонардо…

С тихим стоном он уронил руку, совсем обессилев. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, где он рассматривал то, что оставалось невидимым для нас, потом он сомкнул веки и скорбно поморщился. Его голос по-прежнему оставался негромким, но волнение так укрепило больного, что теперь я смогла разобрать каждое слово.

— Третий человек. Я тебя подвел… Как же я могу уйти? А теперь еще Леонардо… Он и девушка…

«Бред умирающего», — подумала я, но Джулиано сразу повернулся к отцу, глаза его были прищурены. Он отлично понял, что имел в виду Лоренцо, и это его встревожило. Стараясь утешить отца, он опустил руку ему на плечо.