Книга Квинканкс. Том 2, страница 95 – Чарльз Паллисер

— Я прихожусь тебе двоюродной бабкой, коли такое родство можно назвать близким.

Потом я вспомнил, что мистер Эскрит упоминал о дочери сэра Хьюго и отзывался о ней как о «странной» молодой женщине. Он обмолвился о какой-то скандальной истории, с ней связанной, но я не мог вспомнить, о чем именно шла речь.

— Позвольте поинтересоваться, кем вы приходитесь сэру Персевалу?

— Я его тетка. Он сын моего младшего брата, Огастеса. — Мисс Лидия немного помолчала. — У меня имелись причины особенно любить твоего деда, Джона. А несколькими годами ранее мне представился случай оказать ему одну услугу. И этот поступок доставил мне особенное удовольствие, поскольку исправлял зло, причиненное твоему деду моим семейством. А также спасал некую молодую женщину от ужасного принудительного брака, обещавшего денежную выгоду ее семье.

В первый момент слова мисс Лидии озадачили меня, но потом я понял, что «несколькими годами ранее» относится ко времени до моего рождения.

— Никто в этой семье никогда не доверял мне настолько, чтобы посвящать меня в свои дела. Но я на протяжении многих лет держала ухо востро и в конце концов узнала, как действовали мой брат, а затем племянник, чтобы защитить свои интересы, не останавливаясь даже перед сокрытием правовых документов и прочими преступными деяниями. Так вот, в то время, о котором я говорю, мистер Мартин Фортисквинс однажды явился к нам в дом с визитом, дабы засвидетельствовать свое почтение моему семейству. И случилось так, что он в моем присутствии затронул предмет, премного меня взволновавший.

Мисс Лидия умолкла, и я заметил, что она нервно сплетает и расплетает пальцы рук, лежащих на коленях.

— Я хорошо представляю, каким образом молодых женщин принуждают к браку. Так вот, мистер Фортисквинс между прочим рассказал, как твоя мать поссорилась со своим отцом, поскольку он вознамерился выдать ее замуж за человека, ей отвратительного. Я сильно взволновалась. И удивилась тоже, ибо твой дед производил впечатление очень милого мальчика в ту пору, когда я с ним виделась. Но затем мистер Фортисквинс упомянул, что предполагаемым женихом был старший сын мистера Сайласа Клоудира. Последний являлся сыном Абрахама Клоудира — или Николаса, как он впоследствии стал называть себя, — который был ростовщиком, нажившимся за счет моего деда и принудившим его жениться на одной из своих дочерей. Мой племянник с женой встревожились не на шутку, поскольку мысль о браке между представителями двух враждебных семейств привела их в смятение, хотя они ни словом не обмолвились об этом при мне или мистере Фортисквинсе. Я отвела мистера Фортисквинса в сторонку, когда он уходил, и расспросила подробнее, и он подтвердил мои предположения: все дело заключалось в той проклятой тяжбе. Насколько я поняла, твой дед и мистер Сайлас Клоудир замышляли образовать некий союз, который предполагали скрепить, принеся в жертву твою мать. Что ж, я знала верный способ расстроить любой подобный союз между прямым наследником Хаффамом и обладателем последующего имущественного права, Клоудиром. Знала с тех пор, как выяснила, в каком ящике письменного стола мой племянник хранит документы, подтверждающие право собственности, и прочие важные бумаги. И вот я написала твоему деду.

Я ошеломленно уставился на нее.

— Вы хотите сказать, что?…

Мисс Лидди улыбнулась.

— Да. Я в тот же миг решила, что изыму у племянника документ, о котором мы недавно говорили.

Наконец-то я узнал личность таинственного доброжелателя в доме Момпессонов, чье письмо столь сильно взволновало моего деда, и таким образом открыл обстоятельство, навсегда оставшееся неизвестным даже моей матери и Мартину Фортисквинсу.

Старая леди продолжала:

— Я знала, что Персевал с женой уедут из дома в следующий понедельник, и потому решила пробраться к нему в кабинет и взломать ящик стола.

— И вы, — перебил я, — попросили мистера Фортисквинса прийти в тот день за подарком для моего деда!

— Да! — Она радостно улыбнулась. — Но откуда ты знаешь?

Я поведал, как мистер Ноллот передал мне рассказ Питера Клоудира о событиях рокового дня.

— Мне пришлось наплести с три короба, — сказала она, — ибо милый Мартин был бы ужасно потрясен, когда бы знал, что я замыслила вовлечь его в дело, которое он, при своей чрезвычайной щепетильности, наверняка посчитал бы преступным.

— И что случилось потом? — возбужденно спросил я.

— Я добыла завещание в точном соответствии со своим планом, — ответила старая леди.

— Но неужели ваш племянник не заподозрил, что именно вы?… — начал я и осекся в смущении.

— Взяла завещание? — живо закончила она фразу. — Разумеется, заподозрил — и обвинил меня, устроив самый ужасный скандал. Но я все отрицала, а у него не было доказательств. И только представь, в каком сложном положении он оказался. Он не мог открыть характер утраченного документа, поскольку не имел ни морального, ни юридического права владеть им. Но они с Изабеллой самолично обыскали мои комнаты и меня саму.

— И не нашли? — спросил я.

Мисс Лидди недоуменно уставилась на меня.

— Но ты должен знать, что не нашли. Ибо все произошло точно так, как мы с твоим дедом условились. Прямо здесь, в доме моего племянника, я передала документ Мартину.

— И что же потом сорвалось? — спросил я.

— Сорвалось? — удивленно переспросила она. — Да ничего не сорвалось.

— Тогда почему мистер Фортисквинс не отдал завещание моему деду?

Старая леди задумчиво посмотрела на меня.

— Теперь я понимаю, в каком заблуждении ты пребываешь. Почему ты считаешь, что он не отдал?

Я удивленно взглянул на нее:

— Потому что из рассказа Питера Клоудира о событиях той ночи следует, что мистер Фортисквинс не передал завещание моему деду, ибо в полученном от него пакете документа не оказалось, когда Клоудир вскрыл его в хартфордской гостинице позже ночью.

— Но ты подумай о том, — сказала она, — чьи показания заставили твоего отца поверить, что Мартин не передал завещание твоему деду. Только показания мистера Эскрита. А я точно знаю, что твой дед получил документ в свои руки, ибо я подробно расспросила Мартина обо всем, не выдавая причины своего интереса. Он даже не подозревал, в каком деле замешан. Он не знал, что у мистера Персевала пропало завещание, — в действительности он вообще не верил в существование документа нигде, кроме как в воображении Джона Хаффама.

Внезапно я осознал одну вещь.

— Так значит, у сэра Персевала завещания нет! — вскричал я. — Значит, все было напрасно: ранение мистера Дигвида, моя работа здесь. Все напрасно!

Горький гнев вскипел в моей душе. Завещание пропало, и у меня не осталось ни шанса когда-нибудь восстановиться в своих правах!

Мисс Лидди, казалось, собиралась заговорить, но тут в дверь постучали.