Книга Нечестивый союз, страница 86 – Сюзанна Грегори

Хесселвел безнадежно огляделся по сторонам.

– Что ж, терять нечего, – проронил он. – Но вы дадите мне время для побега?

Бартоломью молча кивнул.

– У меня нет никаких гарантий, что вы меня не обманете, – заявил магистр права.

– Никаких, – согласился Бартоломью. – Однако положение у вас безвыходное, и торговаться не приходится.

Несколько мгновений Хесселвел молчал, понурив голову.

– Я вступил в общину Пришествия, как только прибыл в Кембридж, – заговорил он. – В Лондоне я тоже принадлежал к подобной общине и нередко выполнял различные поручения, причем не безвозмездно. Среди членов таких союзов существует обыкновение пользоваться услугами друг друга. Приехав сюда, я сразу же получил приглашение вступить в общину Пришествия.

Так вот откуда у скромного законоведа богатая одежда, догадался Бартоломью. Его всегда удивляли щегольские наряды Хесселвела, столь выделявшиеся на фоне дешевых поношенных мантий других магистров.

– Поначалу все шло хорошо, – продолжал Хесселвел. – Время от времени мы устраивали ночные собрания в заброшенной церкви. Но месяц назад глава нашей общины исчез и на его место заступил другой. С тех пор все переменилось. Собрания стали более частыми, а обряды – жуткими и устрашающими.

– Что вы можете рассказать об этом новом главе?

– Он не единожды обязывал меня выполнять некоторые поручения, – вздрогнув, сообщил Хесселвел. – Иногда он передавал их через своих помощников, иногда говорил со мной сам. Но лица его я ни разу не видел. Однажды один из его приспешников дал мне склянку с некоей горючей смесью и приказал натереть зельем задние ворота Майкл-хауза. В другой раз, после смерти дочери де Белема, глава секты решил ночью отправиться в Майкл-хауз и приказал мне сопровождать его.

Произнеся эту фразу, Хесселвел внезапно уронил голову в ладони.

– Сейчас только я понял, что вы никак не могли быть главой общины, – прошептал он. – Ведь тогда, в саду, вы вступили с ним в драку и едва не сорвали с него маску! Он приказал нам не вмешиваться, что бы ни случилось. Но когда я увидал, что он вот-вот потеряет маску, я поджег ворота и дал ему возможность скрыться. Откровенно говоря, я взял на себя смелость нарушить его приказ лишь потому, что опасался предательства с его стороны. Окажись он в ваших руках, он не стал бы меня выгораживать.

– С вами был еще один, – напомнил Кинрик. – Детина огромного роста. Кто он такой? Дьявол собственной персоной?

Хесселвел вновь содрогнулся.

– Я никогда не видел его без маски. Как, впрочем, и всех других приспешников главы секты. И я ровным счетом ничего о них не знаю.

Сказав это, Хесселвел погрузился в молчание.

– Более вы ничего не имеете нам сообщить? – подал голос Бартоломью.

– Я едва не убил беднягу Уолтера, – покаянно понурившись, признался Хесселвел. – И я подбросил козлиную голову на кровать брата Майкла.

– Зачем глава секты приказал вам сделать это? – спросил Кинрик.

– Не имею понятия. Он отдавал приказы, а я беспрекословно выполнял их. Этот человек внушал мне трепет. Я не представляю, зачем ему понадобилось смазывать задние ворота колледжа горючей жидкостью. Одно мне доподлинно известно: все его помыслы проникнуты злом. Господи боже, как горько я сожалею о том, что позволил втянуть себя в водоворот темных деяний!

– Какие еще поручения вы выполняли? – осведомился Бартоломью.

– Помимо тех, о которых я вам рассказал, всего лишь два. Он велел мне ночами бродить по улицам и выслеживать убийцу непотребных девок. Однако же я полагал, что убийца – это он, ибо он заранее предсказал их смерть. Думаю, это его поручение было хитростью. Посылая членов секты на поиски убийцы, он давал им понять, что сам не обагрял рук кровью.

– А второе поручение? – спросил Бартоломью.

Он припомнил, как недавно Хесселвел едва не заснул во время утренней мессы. В этом не было ничего удивительного, если учесть, что ночи напролет ему приходилось рыскать по улицам.

– Вместе с двумя его пособниками я поднялся на крышу церкви и во время ночного ритуала выпускал оттуда птиц и летучих мышей. Я начал подозревать, что таинственные знамения, которыми сопровождались наши церемонии, являются делом рук человеческих. Как видно, подозрения мои не укрылись от главы секты. И тогда он решил удостоить меня своим доверием. Он слишком хорошо сознавал: чем глубже я погрязну в пучине греха, тем надежнее будет мое молчание. А если бы этот человек почувствовал, что я представляю для него угрозу, он убил бы меня без малейшего колебания.

– Значит, вы отдавали себе отчет в том, что совершаете грех, – произнес Бартоломью. – Почему тогда вы не отказались способствовать гнусным деяниям вашего патрона? Почему не порвали с дьявольской сектой?

– Я боялся, – прошептал Хесселвел. – Один из членов секты имел неосторожность досаждать главе расспросами. Неделю спустя его нашли в Королевском рву с перерезанным горлом. К тому же я уверен, что все сатанистские секты – лишь слепые орудия некоего тайного промысла. Они служат тому, чья власть беспредельна, тому, о ком я боюсь говорить и думать.

Последние слова Хесселвела полностью отвечали предположениям Бартоломью. Он тоже подозревал, что за устрашающими ритуалами и фальшивыми знамениями скрывается нечто куда более грозное и зловещее. Благодаря сведениям, которые им удалось вытянуть из испуганного законника, некоторые вопросы, наконец, обрели ответ, другие же по-прежнему оставались загадкой. Теперь Бартоломью понимал, что произошло той ночью, когда был отравлен Уолтер. Хесселвел просто выполнял приказ и не имел понятия, зачем его патрону понадобилось посылать привратнику бутылку с отравленным вином. Таким образом, предположение Бартоломью, согласно которому привратника отравил чужак, в конце концов оказалось верным.

Хесселвел обеспокоенно взглянул на солнце, неумолимо клонившееся к западу.

– У меня остался всего один вопрос, – сказал Бартоломью. – Зачем глава секты дал вам пузырек с лекарством?

– Вскоре после смерти Фрэнсис де Белем он приказал мне выйти ночью в сад колледжа и открыть для него ворота. Это поручение повергло меня в величайшую тревогу, ибо я опасался ночного дозора. Заметив мое смятение, глава секты дал мне пузырек и сказал, что снадобье меня успокоит. Предупредил, что принимать его надо в соответствии с рекомендациями на ярлычке. Я должен был вернуть ему склянку, но волнения, пережитые в ту ночь, заставили меня позабыть об этом. Снабдив меня успокоительным снадобьем, глава секты поступил очень предусмотрительно, – с печальной улыбкой добавил Хесселвел. – Если бы не лекарство, у меня никогда не хватило бы присутствия духа поджечь ворота и тем самым помочь ему убежать.

– Вы рассказали нам все? – уточнил Бартоломью.

Хесселвел молча кивнул.

– Все, что мне известно. Более он не давал мне поручений. Лишь расспрашивал о слухах, которые ходят по колледжу. Теперь вы меня отпустите?