
Онлайн книга «Печаль без конца»
— Правду! Говори правду, пройдоха! — требовал коронер. — Ральф, — увещевала его Элинор, — здесь у нас обитель мира и прощения. Будьте спокойней и терпеливей… Но это не значит, — повернулась она к задержанному, — что мы потерпим ложь. Кстати, — прибавила она, — я родилась и воспитывалась в деревне и сразу, как только увидела кости, смогла определить, чьи они на самом деле. — Почему же… — начал было брат Мэтью, но сестра Руфь строго взглянула на него, и он потупился и замолчал. Элинор заговорила снова: — Только из сострадания к вам, человек с неизвестным именем, и только в том случае, если в дальнейшем ни одно слово лжи не вырвется из вашего рта, я готова просить о снисхождении при определении вашей вины и наказания за нее… — Она подняла руку. — Не надо, не благодарите меня. Я могу вам простить торговлю поддельными реликвиями, поскольку вы уже признались — вернее, не стали отрицать этого. Но чего я вам не прощу — попытки оговорить одного из монахов нашего монастыря. И если вы тотчас же не расскажете всей правды, буду ходатайствовать, чтобы вас примерно наказали. Пленник бухнулся на колени и возопил: — Я никого не убивал, миледи! Я расскажу всю правду, только спасите меня от виселицы! — Говори, олух! — рявкнул Ральф. — Давно пора. Тот кивнул в сторону Томаса: — Он ни в чем не виноват, видит Бог. Я видел его на дороге, но он свернул в лес еще до того места, где убили солдата… Это чистая правда, и разве добились бы вы ее от меня, если бы я взаправду был убийцей? Пот заливал ему лицо, глаза, но он не мог отереть его: руки были связаны. Элинор взяла со стола кусок ткани и осторожно вытерла ему лоб. — Продолжайте! — Я и говорю: я шел за вашим монахом от самой деревни. У меня был мешок с этими… с костями, которые брат Мэтью согласился купить. Брат Мэтью скосил взгляд на строгое неподвижное лицо сестры Руфи и снова опустил голову. Пленник продолжал: — После того, как вот этот молодой монах пошел через лес, я продолжал ковылять по дороге и на повороте наткнулся на троих. Двое из них ругались. То есть спорили друг с дружкой. Томас нахмурился, припоминая: — Я ничего не слышал, хотя поворот недалеко от того места, где я свернул. — И я не слышал, брат. Как тут услышишь? Дождь, ветер… Погодка не приведи Господь… — Продолжай! — прикрикнул Ральф. — О погоде потом. — Как скажете, коронер… Значит, увидел я их — и сразу в кусты! Кому охота идти мимо трех мужчин, которые, сразу видно, ссорятся, да еще наверняка вооружены… Миледи, вы обещали мне милосердие, но нельзя ли к нему добавить глоток вина? Все в горле пересохло. — Еще чего!.. — буркнул Ральф. — Лоб тебе вытерли. Может, бараньим мясом угостить? Однако брат Эндрю, стоявший ближе всех к кувшину с элем, налил его в кружку и поднес к губам просящего. Продавец реликвий пил, захлебываясь, потом откашлялся и снова заговорил: — Было их трое, как я уже сказал. Двое из них — крестоносцы, третий — нет. Один, который с красным крестом, — простой солдат. Другой, кто стоял посередке и вроде утихомиривал их, — тоже из крестоносцев, но повыше рангом. — Два крестоносца, — повторил, помрачнев, Ральф. — А третий? — Третий — он стоял спиной ко мне в длинном темном одеянии и с замотанной чем-то головой — был похож на прокаженного. Внезапно он что-то крикнул, и крестоносец, который посередине, оглянулся на него, а который был солдатом — побежал… Тогда третий рванулся за ним. — Он догнал и убил его? — догадался Томас. — Он кинул в солдата камень, попал в голову, и бежавший упал. Тогда второй крестоносец бросился на того, высокого, в длинной одежде, и они начали бороться. — А тот, в кого камнем? — спросил Ральф. — Он что?.. — Тот быстро пришел в себя, поднялся и начал вроде смеяться над теми, кто боролся. И вот… С криком, напоминающим рев дикого зверя, высокий человек в темной одежде накинулся на солдата, приподнял его в воздух, как пушинку, и бросил наземь! Я застыл в ужасе: откуда такая сила? — Сатана может придать и не такую, — сказала сестра Руфь. — Ну, и что потом? — поторопил рассказчика Ральф. — Потом этот, наделенный сатанинской силой, выхватил кинжал, воткнул в живот солдата и просто взрезал его… Все кишки вывалились. Тот вскрикнул один раз — и конец. Говоривший прикрыл глаза, содрогнулся и заплакал. Настоящими слезами. Все молчали. На этот раз слезы ему утер Кутберт, и он, пару раз всхлипнув, заговорил опять: — Добрые люди, я бывал в сражениях и видел всякое, но то ведь борьба с двух сторон — когда душа молчит, а кипящая кровь говорит. А тут было просто убийство, и убийца… как бы это сказать?., упивался делом своих рук. Да, иначе не скажешь… Снова наступило молчание, которое прервал Ральф: — Ты не рассказал всего. Заканчивай, лицедей! — Я говорю чистую правду! — взревел тот. — Бог свидетель! Это все… Ральф схватил его за ворот и поднял с колен: — Нет, не все! Клянусь, я все-таки отправлю тебя на виселицу и буду любоваться, глядя, как ты запляшешь на веревке, словно марионетка в балагане. Угроза вызвала новый взрыв рыданий. Плакать он умел не хуже, чем петь или танцевать. Ральф потряс его за плечо: — Говори, плакун! — Да чего же еще?.. Тот, кого я обозвал демоном, тоже начал плакать. Чудеса — и только! Сам убил, а сам плачет. Крестоносец подошел к убитому, вытащил кинжал из его тела, а демон… Томас не дал ему договорить. — Этим демоном был молодой… Но пленник хотел сам поставить все точки над «i». — …Он катался по земле, как безумный, и рыдал. Крестоносец поднял его, обнял и начал утешать, как малое дитя. Потом вытащил из-под плаща свой кинжал… Я думал, он хочет убить молодого… — Но он не убил его, — проговорила Элинор, как бы продолжая ход своих мыслей. — Да, он воткнул кинжал в грудь мертвеца, после чего снял свой плащ и накрыл им мертвого, будто тот спит и ему холодно. Пленник содрогнулся. — Ты видел их лица? Это спросил Томас. — А как же! Который в летах, назвался потом Уолтером. А молодого он именовал Морисом. Сэром Морисом… Ну, теперь уж точно все, коронер. А я тут, клянусь, совсем неповинен, и если в чем и виноват, так только в делишках с овцами. Но миледи обещала мне милость и снисхождение. — Что же ты молчал столько времени, негодяй? — взорвался Ральф. |