Онлайн книга «Артур и Джордж»
— Да. — Потому что они не были совершенно такими же? — Да, поскольку это вывод, а не наблюдение. Но, по понятию непрофессионалов, сказать, что они были подобны по длине, цвету и структуре, означает, что они были точно такими же. — И у вас нет никаких сомнений? — Сэр Артур, на скамье свидетелей я всегда грешу в пользу осторожности. Но, говоря между нами, на условиях, которые вы предложили для нашей беседы, я готов заверить вас, что волоски на одежде принадлежали тому же самому животному, кожу которого я исследовал под микроскопом. — И точно с той же части? — Не понимаю. — То же животное и та же часть этого животного, то есть брюхо? — Да, совершенно верно. — Ну а волоски с разных частей лошади или пони различаются длиной, а возможно, толщиной и, возможно, структурой. Волосы из хвоста или гривы, например, будут совсем другими. — Это тоже совершенно верно. — Однако все двадцать девять волосков, которые вы исследовали, были совершенно одинаковы и с той части пони? — Бесспорно. — Не могли бы мы, доктор Баттер, вообразить что-нибудь вместе? Опять абсолютно кофиденциально внутри этих анонимных стен. Так давайте же вообразим — как это ни омерзительно, — что вы или я отправились выпотрошить лошадь. — Простите, что я вас поправлю, но пони выпотрошен не был. — Разве? — Согласно показаниям в суде, он был располосован, истекал кровью, и его пришлось застрелить. Но внутренности из разреза не свисали, как было бы, если бы на него напали иначе. — Благодарю вас. Ну так вообразим, что мы хотим располосовать пони. Нам придется подойти к нему, успокоить его, погладить по морде, быть может, поговорить с ним, потрепать по боку. Теперь вообразим, как мы могли бы удерживать его, чтобы располосовать. Если мы располосовываем брюхо, мы могли бы встать у его бока, возможно, перекинув руку через его спину, удерживая его на месте, пока протянули бы вниз другую с инструментом, какой приготовили. — Не знаю. Я никогда не был свидетелем такой отвратительной сцены. — Но вы не отрицаете, что могли бы проделать это именно так? У меня есть лошади, и они очень нервные создания даже в самой спокойной обстановке. — Мы не на лугу. И это не лошадь из вашей конюшни, сэр Артур. Это пони с шахты. А разве такие пони не славятся своей кротостью? Разве они не привыкли к тому, как их трогают шахтеры? Разве они не доверяют тем, кто подходит к ним? — Вы правы, мы не на лугу. Но сделайте мне одолжение. На минуту вообразите, что все произошло как я описал. — Хорошо. Хотя, разумеется, все могло быть проделано совершенно по-другому. Если там присутствовал еще кто-нибудь. — Согласен с вами, доктор Баттер. А взамен вы должны согласиться со мной, что, если все произошло примерно как я описал, тогда просто немыслимо, чтобы единственные волоски, попавшие на одежду индивида, все попали туда с одного и того же места, а именно с брюха, к которому вы никак не стали бы прикасаться, успокаивая лошадь. И далее — одни и те же волоски оказались на разных частях одежды — на рукаве и на левой стороне верхней части куртки. Разве вы не ожидали бы по меньшей мере найти волоски с других частей пони? — Пожалуй. Если ваше описание происшедшего истинно. Но, как и раньше, вы предлагаете только два возможных объяснения: обвинения и ваше собственное. А они оставляют место для многих вариантов. Например, на одежде могли быть и более длинные волосы, но виновник их заметил и удалил. Только естественно, не так ли? Или их мог сдуть ветер. Или опять-таки могла действовать шайка… Тут Артур очень осторожно начал подбираться к «очевидному» объяснению, предложенному Вудом. — Вы работаете в Кэнноке, если не ошибаюсь? — Да. — Лоскут кожи срезали не вы? — Нет. Мистер Льюис, который осматривал животное. — И лоскут доставили вам в Кэннок? — Да. — Как и одежду? — Да. — До или после? — Не понимаю. — Одежду прислали до лоскута или лоскут до одежды? — А, понимаю! Нет, они прибыли вместе. — В одно и то же время? — Да. — И их доставил полицейский? — Да. — В одном пакете? — Да. — Кто был этот полицейский? — Понятия не имею. Я так много их вижу, ну а теперь для меня они все выглядят молодыми и, следовательно, на одно лицо. — Вы не помните, что он сказал? — Сэр Артур, это же было больше трех лет назад. И нет ни малейшей причины, почему мне могли бы запомниться его слова. Вообще-то он бы сказал только, что пакет от инспектора Кэмпбелла. Он мог бы сказать, что находится в пакете. И даже мог бы сказать, что это предметы для исследования, но это вряд ли требовалось бы сообщать мне. — И пока эти предметы находились у вас, они скрупулезно хранились отдельно. Кожа и одежда? Я говорю отнюдь не как обвинитель. — Но очень неплохо его имитируете, если мне позволено сказать так. И, естественно, я понимаю, к чему вы клоните. В моей лаборатории они никак не могли подвергнуться загрязнению, уверяю вас. — Я ни секунды так не думал, доктор Баттер. И клонил я совсем к другому. Вы не могли бы описать мне полученный вами пакет? — Сэр Артур, я прекрасно вижу, куда вы клоните. После двадцати лет перекрестных допросов защитниками я умею узнавать подобный подход, а также привык давать показания о полицейских процедурах. Вы надеялись, что я скажу, что кожа и одежда были свернуты вместе и засунуты в старый мешок некомпетентными полицейскими. Если так, то вы ставите под сомнение мою принципиальность, а не только их. Теперь вежливость доктора Баттера приобрела стальной оттенок. Такого свидетеля вы всегда предпочли бы иметь на своей стороне. — Я никогда бы себе этого не позволил, — умиротворяюще сказал Артур. — Только что позволили, сэр Артур. Вы намекнули, что я мог бы проигнорировать загрязнение улик. Все предметы были завернуты отдельно и запечатаны, и никакая тряска не могла бы перекинуть волоски из одного пакета в другой. — Весьма обязан вам, доктор Баттер, за исключение такой возможности. В результате выбор оставался только двоякий: либо некомпетентность полицейских до раздельного упаковывания предметов, либо полицейская подтасовка перед упаковыванием. Но он достаточно пытал Баттера. Вот только… — Могу ли я задать еще один вопрос? Исключительно о фактах. — Разумеется. Извините мою вспышку. — Она понятна. Я, как вы заметили, вел себя слишком уж подобно обвинителю. |