Книга Вампир Арман, страница 43 – Энн Райс

Конечно, я не посмел бы перевернуть ни единой страницы, но она была открыта, и страница передо мной была заполнена латинскими письменами. Хотя эта латынь показалась мне странной и сложной для понимания, заключительные слова я разобрал без ошибки:

«Как за такой красотой может скрываться такое израненное и непреклонное сердце, и почему я не могу его не любить, почему я в своей усталости не могу не опираться на его непреодолимую и одновременно неукротимую силу? Разве это не иссохший, мрачный дух мертвеца в детском обличье?»

Я почувствовал странное покалывание, распространившееся по голове и по руками. Так вот я какой! «Израненное и непреклонное сердце!», «иссохший, мрачный дух мертвеца в детском обличье!». Нет, я не мог это отрицать; не мог сказать, что это неправда. Но какими же обидными, какими категорично жестокими показались мне эти слова. Нет, не жестокими, а всего лишь безжалостными и точными. И какое право я имел ожидать чего-то другого?

Я заплакал.

Я по обыкновению лег на нашу кровать и взбил мягчайшие подушки.

Четыре ночи. И как я их выдержу? Чего он от меня хотел? Чтобы я попрощался со всем, что знал и любил смертным мальчиком? Вот такими были бы его указания. Так я и сделаю.

Но судьбой мне было отпущено всего несколько часов.

Меня разбудил Рикардо, тыча мне в лицо запечатанной запиской.

– Кто это прислал? – сонно спросил я. Я сел, просунул под сложенную бумагу большой палец и сломал восковую печать.

– Прочитай, и сам мне скажешь. Ее доставили четверо, компания из четырех человек. Должно быть, что-то чертовски важное.

– Да, – сказал я, разворачивая ее, – учитывая, какой у тебя перепуганный вид. – Он стоял надо мной, скрестив руки. Я прочел следующее:

«Дорогой мой ангел!

Не выходи из дома. Ни под каким предлогом не выходи на улицу и не впускай никого, кто захочет войти. Твой злобный английский лорд, граф Гарлек, путем самого нещепетильного вынюхивания установил твою личность и теперь клянется в своем безумии увезти тебя к себе в Англию или же сложить твои останки у дверей твоего господина. Признайся Мастеру во всем. Только его сила сможет тебя спасти. И непременно пришли мне в ответ записку, иначе я совсем потеряю голову – из-за тебя и из-за жутких историй, о которых все утро судачат на всех каналах и площадях.

Твоя верная Бьянка»

– Черт возьми, – сказал я, складывая письмо. – Мариуса не будет четыре ночи, а теперь еще и это. Мне что, все эти четыре ночи, самые важные, прятаться под этой крышей?

– Хорошо бы, – сказал Рикардо.

– Значит, ты уже все знаешь.

– Бьянка рассказала. Англичанин проследил за тобой до дома Бьянки и, услышав, что ты все время пробыл у нее, разнес бы ее комнаты, если бы гости всей толпой его не остановили.

– Ну почему же, ради всего святого, они его не убили? – с отвращением спросил я.

Он выглядел ужасно обеспокоенным и полным сочувствия.

– Думаю, они рассчитывают в этом на нашего господина, – сказал он, – раз уж этот человек гоняется за тобой. С чего ты так уверен, что Мастер собрался уехать на четыре ночи? Он приходит и уходит, никого не предупреждая.

– Х-м-м-м, не спорь со мной, – уверенно ответил я. – Рикардо, он вернется домой только через четыре ночи, а я не останусь сидеть взаперти в этом доме, тем более когда лорд Гарлек меня порочит.

– Лучше останься! – ответил Рикардо. – Амадео, этот человек прославился своим мечом. Он занимается с мастером фехтования. Он – гроза всех таверн. Ты же знал это, когда с ним связался, Амадео. Подумай, что ты делаешь. О нем говорят только плохое.

– Тогда пойдем со мной. Тебе достаточно будет отвлечь его, и я его убью.

– Нет, ты неплохо обращаешься с мечом, это правда, но ты не убьешь человека, который умел мастерски владеть клинком, еще когда тебя и на свете-то не было.

Я откинулся на подушки. Что мне делать? Я сгорал от нетерпения выйти в свет, от желания взглянуть на все с великим ощущением важности моих последних дней в человеческом мире... А что теперь? Мало того, человек, годный только на несколько ночей буйных хулиганских удовольствий, несомненно, всем и каждому сообщает о своем недовольстве.

Как ни горько было это сознавать, похоже, придется остаться дома. Ничего не поделаешь. Мне очень хотелось убить наглеца, убить своим собственным мечом и кинжалом. Мне даже казалось, что у меня есть все шансы... Но что значит это пустячное приключение в сравнении с тем, что ожидает меня по возвращении Мастера?!

Дело в том, что я уже покинул мир обыденных вещей, мир сведения заурядных счетов, и теперь меня нельзя было вовлечь в дурацкую авантюру, которая могла бы лишить меня права на ожидающую меня странную судьбу.

– Ладно, а Бьянка от него в безопасности? – спросил я Рикардо.

– В полной безопасности. У нее столько поклонников, что дом не в состоянии их вместить, и она всех настроила против него и в твою пользу. Теперь напиши ей что-нибудь, вырази благодарность и поклянись мне, что останешься дома.

Я поднялся и пошел к письменному столу Мастера. Я взял перо. Меня остановил жуткий грохот, сопровождаемый чередой пронзительных криков. В каменных комнатах зазвучало их эхо. Я услышал, как побежали люди. Рикардо встал в позицию и положил ладонь на рукоять меча.

Я приготовил собственное оружие, вынув из ножен как легкую рапиру, так и кинжал.

– Господи Боже, неужели этот человек в нашем доме?

Все крики заглушил ужасный вопль.

В дверях появился малыш Джузеппе с призрачно белым лицом и большими округлившимися глазами.

– Черт побери, в чем дело? – спросил Рикардо, хватая его за плечи.

– Он ранен ножом. Смотри, он весь в крови! – сказал я.

– Амадео, Амадео! – разнеслось по каменной лестнице. Это был голос англичанина.

Мальчик согнулся от боли. Удар пришелся прямо в живот, чудовищная жестокость. Рикардо был вне себя.

– Закрой дверь! – заорал он.

– Как же я закрою дверь, – закричал я, – если остальные могут случайно попасться ему на пути?

Я выбежал в большой зал и помчался в портего – главное помещение в доме.

На полу, скорчившись, лежал другой мальчик, Джакопо. Я увидел, что по камням течет кровь.

– Это уже переходит все границы! Настоящее избиение младенцев! – заорал я. – Лорд Гарлек, выходи. Тебя ждет смерть.

Я услышал за спиной крик Рикардо. Малыш, несомненно, умер.