Онлайн книга «Вампир Лестат»
|
Дрожа с головы до ног, я стоял, прижавшись к каменному парапету. Царапины на лице давно зажили, но на руках осталась засохшая кровь. Едва Мариус показался на террасе, я принялся просить у него прощения. – Прости меня, прости за то, что я посмел так поступить, – молил я. – Я и сам не знаю, почему я это сделал. Мне не следовало… прости… Клянусь, Мариус, мне очень жаль. Никогда больше я не сделаю ничего против твоей воли! Сложив на груди руки и пылая от ярости, он смотрел прямо на меня. – Ты помнишь, Лестат, что я говорил тебе прошлой ночью? – спросил он. – Ты поистине дьявольское отродье! – Прости меня, Мариус! Пожалуйста, прости меня! Я не думал, что произойдет что-либо подобное. Я был уверен, что ничего не случится… Он жестом приказал мне успокоиться и следовать за ним вниз, на скалы, потом скользнул через парапет и пошел первым. Я направился следом, ощущая смутный восторг от той легкости, с которой мы двигались. Однако я еще не настолько пришел в себя, чтобы думать о такого рода вещах. Я по-прежнему ощущал ее неуловимое присутствие, чувствовал ее аромат, хотя сама по себе Акаша не имела запаха, – разве что аромат цветов и благовоний, наполнявший святилище, мог каким-то образом впитаться в ее упругую белую кожу. Какой хрупкой казалась мне она, несмотря на всю ее твердость и холодность. По скользким камням мы спустились до покрытого светлым песком берега. Мы молча шли рядом, вглядываясь в открытое пространство моря за белыми шапками пены на гребнях волн, разбивающихся о прибрежные скалы или накатывающихся на плоский песчаный пляж. В ушах у меня свистел ветер, и меня вновь охватило чувство одиночества, которое я всегда испытывал в подобных ситуациях, – рев ветра заглушает не только все окружающие звуки, но все наши ощущения. Я постепенно успокаивался и в то же время все больше возбуждался, чувствовал себя все более несчастным. Мариус обнял меня точно так же, как это делала Габриэль, и меня совершенно не интересовало, куда мы направляемся, а потому я был очень удивлен, когда увидел перед собой небольшую бухту, в которой покачивалась на якоре лодка с одной парой весел. Мы остановились, и я вновь стал просить Мариуса простить меня. – Мне действительно очень жаль, что все так получилось! Клянусь тебе! Я не верил… – Только не говори мне, что ты жалеешь, – спокойно ответил Мариус. – На самом деле теперь, когда ты чувствуешь себя в безопасности, а не валяешься, как раздавленная яичная скорлупа, на полу святилища, ты ни капельки не жалеешь о случившемся. – Но ведь дело совсем не в этом, – ответил я и разрыдался. Достав носовой платок – непременную принадлежность джентльмена восемнадцатого века, – я вытер кровь с лица. Меня по-прежнему не покидало ощущение ее объятий, вкуса ее крови. Я заново переживал все происшедшее. Если бы Мариус не появился так вовремя… – Но что все-таки произошло, Мариус? Что ты увидел? – Мне очень хотелось бы оказаться там, где он не сможет нас услышать, – устало ответил он. – Сейчас просто безумие говорить или думать о том, что может возбудить его еще больше. Я должен подождать и позволить ему впасть в прежнее состояние. Он повернулся ко мне спиной, кипя от ярости. Но разве мог я заставить себя не думать об этом? Как бы мне хотелось выбросить из головы все мысли! Но они так же, как и ее кровь, стали неотъемлемой частью моего существа. Внутри ее холодного тела был по-прежнему заключен разум, у нее сохранился аппетит, и ее пылающая душа горячими волнами разливалась сейчас по моим венам. Я не сомневался, что именно Энкил мертвой хваткой сдерживает ее. Я возненавидел его! Возжаждал уничтожить его! В голову мне одна за другой приходили самые безумные идеи, я строил невероятные планы относительно того, каким образом можно убить его, не подвергая опасности нас и сохранив Акашу. Однако мечты мои не имели никакого смысла. Ведь сначала демоны проникли в его тело… А что, если все произошло совсем не так?.. – Мальчишка! И думать об этом не смей! – вспылил Мариус. Я опять заплакал. Я ощущал прикосновение ее губ к своей шее, а на моих губах оставался вкус ее крови. Я взглянул на разбросанные по ночному небу звезды, и в эти минуты даже они, грандиозные и вечные в своем величии, показались мне бессмысленными и заключающими в себе угрозу. Я едва сдерживался, чтобы не закричать, комок подступил к горлу. Воздействие ее крови постепенно уменьшалось. Прояснившееся зрение вновь затуманилось, я снова ощущал свое тело. Наверное, я в чем-то стал сильнее, но волшебство и магия исчезли. – Что с тобой, Мариус? – стараясь перекричать вой ветра, окликнул я. – Не сердись на меня! Не бросай меня! Я не могу… – Тс-с-с, Лестат, – сказал он, вернувшись и беря меня за руку, – пусть тебя не беспокоит мой гнев. Он не имеет к тебе никакого отношения. Дай мне немного времени, чтобы прийти в себя. – Только скажи мне, ты видел, что произошло между нами? Он какое-то время смотрел на море, где на фоне совершенно черной воды белели пенные гребни. – Да, видел, – наконец ответил он. – Я взял скрипку и хотел поиграть на ней для них. Я не думал… – Да, конечно, я понимаю… – Я не думал, что музыка так на них подействует, особенно такая музыка, столь странная и чужая для них… ты же знаешь, как скрипка… – Да, я понимаю… – Мариус, она… она дала мне… и она взяла… – Знаю. – А он держит ее там! Она его пленница! – Лестат, умоляю… – Он улыбнулся, и улыбка его была усталой и печальной. – Запри его в темницу, Мариус, так же как это сделали они! И освободи ее! – Ты бредишь, мой мальчик, ты просто бредишь. Он повернулся и пошел прочь, жестом приказав мне оставить его в покое. Он спустился к самому морю и ходил взад и вперед по песчаному пляжу, не обращая внимания на лижущие его ноги волны. Я вновь попытался взять себя в руки. Мне казалось, что, кроме этого острова, я вообще нигде и никогда не был, казалось нереальным, что где-то существует мир смертных и что невероятная трагедия Тех, Кого Следует Оберегать, и исходящая от них угроза неведомы никому по ту сторону этих мокрых, блестящих скал. Наконец Мариус снова подошел ко мне. |