Онлайн книга «Мемнох-дьявол»
В завываниях, шепоте настойчиво звучали протесты, вопросы, внезапные озарения. Отовсюду раздавались необычные речи, если только у вас доставало смелости им внимать, улавливать темы, режущие слух наподобие неистовой погребальной песни. – ...Да, да, я думал, я знал... – ...Милые мои, крошки мои... – ...В твои объятия, потому что ты никогда... – ...И я все время думал, а ты... – ...Любила тебя, любила тебя, любила тебя, и всегда... и, нет, ты не знал. Не знал, не знал... – ...Я всегда думал, что должен быть таким, но я знал, я чувствовал... – ...Смелость повернуться и сказать, что это не так... – ...Мы не знали, не знали... И все это слилось в результате в один непрерывный вопль. Мы не знали! Передо мной возникли внутренние стены мечети, заполненной кричащей, прикрывающей головы руками толпой, когда на них с оглушительным грохотом, напоминающим артиллерийскую канонаду, начала сыпаться штукатурка. Все иллюзии. – Мы не знали, не знали, – завывали голоса душ. Коленопреклоненные мертвецы-прислужники сбились в кучу, по их лицам струились слезы: – Да, мы понимаем, вы понимаете... – И в тот год, просто, чтобы пойти домой и быть с... – Да... Я упал, зацепившись ногой о камень, и меня бросило в гущу коленопреклоненных воинов, которые рыдали, вцепившись друг в друга, и призраков побежденных, убитых, умерших с голоду, – все они раскачивались и стенали в голос. Последовала череда взрывов, каждый из последующих страшнее предыдущего, – из тех, что могли произойти лишь в наши дни. Небо сделалось светлым, как днем, если только день может быть бесцветным и беспощадным, и затем растворилось в мерцающей темноте. В зримой темноте! – Помогите, помогите мне выбраться отсюда! – закричал я, но они, казалось, не слышат или не замечают моих воплей, и когда я стал искать глазами Мемноха, я увидел створки дверей лифта, которые вдруг растворились, и передо мной замаячила просторная современная комната, освещенная причудливыми светильниками; полы были застелены бесконечными коврами. Полированный блеск нашего механического мира. Мне навстречу выбежал Роджер. Роджер в своем щегольском пиджаке лилового шелка и плотно сидящих брюках, с надушенными волосами и наманикюренными ногтями. – Лестат! – воскликнул он. – Здесь Терри, здесь они все. Лестат. – Он цеплялся за мой пиджак, в упор глядя на меня глазами привидения и одновременно человеческими; он дышал мне в лицо. Комната стала растворяться в дыму; неясный призрак Терри с соломенно-желтыми волосами обнимал его руками за шею; ее открытое лицо выражало удивление, накрашенные губы молчали. И тут нас коснулось крыло Мемноха, отгораживая меня от них; пол комнаты разверзся. – Я хотел ему рассказать про Плат... – Я начал сопротивляться. – Сюда! – Мемнох держал меня. Небеса вновь наполнились ливнем искр, и облака наверху взорвались, сталкиваясь друг с другом; молнии почти касались наших голов, потоки холодного, пронизывающего дождя накрыли нас с головой. – О Господи, о Господи, о Господи! – вскричал я. – Этого не может быть! Господи! Я говорю: нет! – Взгляни, взгляни! Мемнох указал на фигуру Роджера, опирающегося на локти и на колени, вертящегося, как пес, среди тех, кого он убил: мужчин, заклинающих его с простертыми руками, женщин, разрывающих ткань своих платьев, чтобы показать раны; гомон голосов неудержимо нарастал, звуки словно выплеснулись из самого ада, и я вдруг увидел Терри – Терри, руки которой, как раньше, обнимали его за шею. Роджер лежал на земле в разорванной на груди рубашке, с босыми ногами, а вокруг него расстилались джунгли. В темноте прогремели выстрелы. Затрещали автоматные очереди, в ярости разлетелись по сторонам смертельные пули. Среди переплетения лиан, среди чудовищного вида деревьев мерцали огни какого-то дома. Роджер повернулся ко мне, попытался подняться, но снова упал на колени и зарыдал; по лицу его текли слезы. – ...И каждый поступок... по-своему... Лестат... я не знал... не знал... И отчетливо зримый, мертвенно-бледный и вопрошающий, встал он передо мной для того лишь, чтобы пропасть среди бесчисленных прочих. Я видел их по всем направлениям. Этих прочих. Один эпизод перерастал в следующий, пепельные цвета становились ярче или тускнели в пасмурной мгле, и то здесь, то там из неистовых бурных адских полей возникали очищенные от греха души. Барабанный бой сменялся леденящими душу воплями, толпу мужчин в грубых белых балахонах подталкивали к пылающим поленьям; они простирали руки к душам, которые, съежившись, выли и кричали в раскаянье, в ужасе от узнавания. – Бог мой, мой Бог, мы прощены! Что это за внезапный порыв отвратительного, зловонного ветра? Вверх взлетели души с раскинутыми руками, их одежда вдруг спала или растаяла, превратившись в неразличимые одеяния спасенных. И открылся туннель. Я узрел свет, узрел мириады душ, свободно летящих вверх по туннелю к сиянию небесному; туннель был совершенно круглый в сечении и расширялся по мере подъема, и на одно блаженное мгновение, один блаженный крошечный миг, в туннеле снова зазвучали песни небес, словно его обводы были созданы не движением воздуха, а чем-то твердым, от чего могли отражаться эхом эти эфирные песнопения, и их организованный ритм, их душераздирающая красота пронизывали чудовищные страдания этого места. – Я не знал, не знал! Голоса звучали громче. Туннель сомкнулся. Я споткнулся, тычась то туда, то сюда. Здесь солдаты терзали копьями молодую женщину, другие в это время рыдали и порывались оторвать ее корчившееся в муках тело от мучителей. Там младенцы ковыляли на пухлых ножках, с протянутыми вперед ручонками, чтобы попасть в объятия рыдающих отцов, матерей, убийц. А вот пригвожденный к земле, с закованным в доспехи телом, с длинной рыжей бородой, с открытым ртом, из которого вырывались вопли, лежал один из солдат и проклинал Бога, проклинал дьявола, проклинал судьбу. – Я не буду, не буду, не буду! – Знаешь, кто стоит за этими дверями? – произнес мрачный призрак-прислужник в облике женщины с прекрасными волосами, в бесплотной белизне струящимися вокруг лица. Она коснулась моей щеки мягкой ладонью. – Взгляни сюда... – Двухстворчатая дверь начала открываться, стены комнаты были уставлены книгами. – Твои мертвые, возлюбленный мой, твои мертвые – все те, кого ты убил! |