Онлайн книга «Наследство последнего императора»
|
– С ветчиной, – уточнил прав Якоб. Голощекин старательно изобразил отвращение. – Так то ж свинина, да? – А разве бывает кошерная ветчина? – проворчал рав Якоб. – Мне на завтрак достаточно скромной порции пориджа. Только не на молоке. На простой родниковой воде. – Повторите, пожалуйста, рав, – чем вы завтракаете? Пуришем? – Пориджем, – уточнил Шифф. – Это такая овсяная каша. Очень простая. И полезная. Рекомендую всем евреям. – Овсяная? – не поверил своим ушам Голощекин. «Вот теперь пойдут хохмы – Шая в пульмане коня держит!» – подумал он и тут же поежился – среди евреев ходили слухи, что Шифф умеет читать чужие мысли. – Делается из овсяной крупы, на чистой воде. Коровьего масла можно туда не класть, – пояснил Шифф. – Обслуге будут даны все необходимые указания, – заверил его Голощекин. – Вот и хорошо, – одобрил Шифф. – Я вижу, сын мой Исаак, вы устали. Доброй ночи. – Доброй ночи, многоуважаемый рав Якоб. До завтра, – поднялся Голощекин. В Екатеринбурге, передав Шиффа своему вестовому и все ему растолковав, Голощекин направился к начальнику вокзала. – Телефонный аппарат! – небрежно бросил Голощекин. – Вот, пожалуйста, извольте! – указал начальник на телефон у себя на столе. Голощекин стоял и молчал. – А! – понял начальник вокзала и трусцой выбежал из кабинета. Голощекин поднял трубку, несколько раз крутанул ручку. – Номер? – услышал он мужской голос телефониста. – Барышня! Слушаешь? Барышня! – приказал Голощекин. – Да. Слушаю! Ваш номер? Называйте номер! – ответил телефонист. – Американскую гостиницу мне! Быстро! Председателя. Тот немедленно соединил Голощекина с чека. – Лукоянов, – услышал Голощекин спокойный голос председателя областной чека. – Федор! Большой тебе здравствуй! – А, привет, Филипп, – узнал его Лукоянов. – Давно вернулся? – Я с вокзала. Ты мне нужен. Дело срочное. – Я весь день здесь, – ответил Лукоянов. – Пригони ко мне мотор. Если есть, конечно. Федор Лукоянов немного подумал. – Знаешь, Филипп, мотора нет. Я пришлю грузовик. Форд. – Да что угодно! Не бежать же мне к тебе пешком. Жду на вокзале. – Через двадцать минут будет. Голощекин положил трубку, дал отбой и крикнул: – Начальник! В кабинет вкатился начальник вокзала. – Слушай приказ! – сказал Голощекин. – Два пульмана с обслугой – на запасные пути. Для важной персоны с делегацией в советскую Россию из-за границы. – Помилуйте, гражданин комиссар! – взмолился начальник вокзала. – Ни одного пульмана нет! – Найдешь! – жестко заявил Голощекин. – Откуда же мне найти, если нет? – Да хоть из-под земли. Мне все равно, – махнул рукой Голощекин. – Но если через час не найдешь, переедешь жить в Американскую гостиницу. – Нет-нет! У меня есть, где жить!.. – в ужасе закричал начальник. – Гражданин военный комиссар! Ведь вчера, только вчера два последних пульмана забрала чека! – Точно? – Богом клянусь!.. – Ну… Богом он клянется! Карлом Марксом надо божиться… пора привыкать. Ну – если врешь!.. – Все у Лукоянова! Карлой клянусь! – подтвердил начальник вокзала. – Ну-ну! Голощекин хлопнул дверью и вышел на вокзальную площадь. Ровно через двадцать минут подъехал потрепанный форд, принадлежащий чрезвычайке. Он скрежетал всеми частями и немилосердно дымил. Остановившись у здания Американской гостиницы Голощекин вбежал по ступенькам, кивнул часовому и прошел на второй этаж. Лукоянов был занят. Он на пару со своим заместителем вел допрос. Голощекин сразу понял, что арестованный – не из обычных, поскольку он сидел не на стуле для допрашиваемых, ставившийся посреди комнаты, а в кресле – у стола председателя. Это был небольшого роста толстяк – лысый, с седой окладистой жесткой бородой. Он был в мягком сюртуке, в помятых брюках и в дорогих желтых американских ботинках. Тускло поблескивала золотая часовая цепь, протянутая из одного жилетного кармана к другому через весь обширный живот арестованного. Кивнув Голощекину, Лукоянов указал ему на диван у стены. – …И все-таки, что-то я вас не понял, гражданин Львов, – продолжил Лукоянов. – Вы говорите, что никакого участия в заговоре против советской власти не принимаете. Тогда все-таки толково объясните мне: вот вы, довольно известная персона, бывший председатель Временного правительства, назначенный на эту должность самим Николаем Вторым… Что вы делаете в городе, где содержится под арестом бывший император с семьей? Львов попыхтел и умоляющим голосом ответил: – Но ведь я же вам уже в четвертый раз… – Нет, в пятый! – бросил реплику заместитель Лукоянова. – Да-да, извините! – поправился Львов. – Вы уже знаете, что в пятый раз я вам повторю, что нахожусь здесь по промышленным делам, и на это у меня есть соответствующая бумага, по-нынешнему мандат. Подписана она заместителем наркома продовольствия… Еще в январе было организовано продовольственное общество «Русь»… – Ах! Продовольствие! Опять продовольствие! Опять одна и та же песня! И опять одна и та же брехня! – бросил заместитель Лукоянова. Лукоянов резко взглянул на него, и тот замолчал. – А почему же вы, – спросил Лукоянов, – находясь уже четвертый месяц в столице красного Урала, до сих пор не набрали нигде никакого продовольствия? – Уважаемый гражданин председатель комиссии! – сказал Львов. – Ведь я просто и не мог. Стоило мне два раза выйти из гостиницы, как меня тут же брали под арест ваши не менее уважаемые подчиненные! А сейчас у вас, в столь же уважаемой чрезвычайной комиссии, я нахожусь уже двое суток. Это мой шестой арест. Первый раз меня продержали два месяца, второй раз две недели… Между прочим, за это время мне никто не подал даже мыла! – Вона как! – снова вмешался заместитель, – ваша светлость без мыла уже никак не может? – Я не ваша светлость! – неожиданно резко ответил Львов. – Хотя без мыла не могу, как любой нормальный человек. – Ну, как же! Известное дело! – издевательски усмехнулся заместитель. – А разве вы не князь? – Да, я бывший князь! – со скромным и потому внушительным достоинством ответил Львов. – И, будучи когда-то давно председателем Временного правительства, я первым предложил своим коллегам принять декрет о ликвидации всех сословий и титульных сословных обращений на всей территории России. Ну а если вам так страшно хочется, можете обращаться ко мне: «Ваше сиятельство». А еще точнее – «ваше бывшее сиятельство». |