Книга Наследство последнего императора, страница 240 – Николай Волынский

– С чего вы взяли, Анастасия Николаевна, что запрещено? – спросил Юровский. – Или я вас не понял?

– Вы же сами сказали: «нехорошо»!

Юровский усмехнулся и терпеливо объяснил:

– Очень нехорошо то, что они у вас появились. Очень отвратительно! Видно, кто-то из охраны их сюда занес… из своего дома. Это свидетельство большого недостатка в работе тех, кто распоряжается вашим бытом и организовывает вам бытовые условия. Это мой недостаток как коменданта. Вы должны были мне пожаловаться сразу. Давно вы мучаетесь? – сочувственно обратился он к Марии.

– А мы не успели помучаться, – засмеялась она. – Мы их только позавчера обнаружили.

– Мы их раньше никогда не видели, – пробасил Алексей. – Когда проснулись от их укусов, ничего понять не могли. Нам вот Алоизий Егорович все объяснил. Это насекомые-кровопийцы. Паразиты. Заводятся там, где не хватает чистоты и аккуратности. Но у нас до сих пор все было чисто.

Юровский перевел взгляд на Труппа, и тот виновато кивнул.

– Прошу меня извинить, конечно, – сказал Юровский. – Нужно навести порядок. Но этим я могу заняться только завтра. Я дам распоряжения. Потерпите, пожалуйста, до завтра! А сегодня пришлю помыть полы и прибрать, по возможности, почище. Пока же советую один хороший способ – я его сам испробовал, когда содержался в царской… – он бросил искоса быстрый взгляд на Николая, – то есть, в старорежимной тюрьме. Нужно ножки кровати на ночь поставить в блюдечки с водой. Клопы плавать не умеют. И не смогут преодолеть настоящее море для них и забраться к вам на кровать.

– Замечательно! – восхитилась Мария. – Вот и посмотрим! Проведем опыты.

– Но имейте в виду, – предупредил ее Юровский. – Клоп – тварь сообразительная. Когда увидит, что через воду ему на вашу постель не проникнуть, он попытается сделать это по воздуху.

– А разве они летают? – спросил Алексей. – У них же нет крыльев.

– Не летают, а падают, – пояснил Юровский. – Заберутся по стенке на потолок над вашей кроватью и падают прямо на вас. Вы даже не почувствуете, как он упал. А они кровь из вас сосут, – усмехнулся Юровский. – Настоящие эксплуататоры. Как при старом режиме.

Александра слушала Юровского с выражением нарастающего ужаса на лице. Что такое клоп, она прекрасно знала с детства – этот враг человеческий очень любит перины, без которой не может обойтись ни одна немецкая семья, даже самая бедная. Истинное наслаждение сном Александра испытала только в России. Муж ей сказал, что он только от нее впервые узнал, что такое клоп.

И, отвечая прежде всего ей, Юровский еще раз заверил:

– Прошу вас не беспокоиться. Сегодня ночью вам поможет мое средство, а завтра вас уже ни один клоп не тронет.

И внезапно осознав, как странно прозвучало его обещание, он согнал со своего лица всякое выражение, – словно надел мертвую маску, только коричнево-загорелую.

Александра, у которой в последнее время обострилась интуиция, почувствовала сердцем легкий укол тревоги. Она вопросительно глянула на Ольгу, но дочь только пожала едва заметно плечами и чуть улыбнулась.

– Ну что же, – поспешно перевел разговор на другую тему комендант. – Приступим к нашему приятному ежедневному ритуалу. Не возражаете?

– Как будет угодно, – кивнул Николай.

Трупп принес и поставил на стол шкатулку, опечатанную воском. Там были драгоценности семьи: их Романовы держали открыто.

Когда Авдеева сменил Юровский, новый комендант сразу заявил:

– О кражах забудьте. Виновные наказаны. Большая часть их расстреляна.

Александра вздрогнула, лицо ее пошло красными пятнами, побледнела Ольга, помрачнели все остальные.

– Зачем же так?.. – проговорила Александра. – Разве жизнь человеческая стоит блестящий камешек?

– Таковы сейчас времена, – веско произнес комендант. – Строгие времена! По-другому нельзя. Сегодня камешек или колечко украли. А завтра зарежут вас – ночью, кинжалом в собственной постели! И не одну вас, а всю вашу семью – с доктором и прислугой.

Никто, конечно, не был расстрелян, но Юровскому была интересна реакция Романовых.

– Тем не менее, Ordnung muss sein [184] ! – заявил он. – Не возражаете?

Александра энергично закивала:

– Naturlich, naturlich! Коньечно! Всегда дольжен sein!

– Вот и хорошо! – одобрил Юровский. – В этом ящике вы будете хранить все свои драгоценности, повторяю – все! Мы составим опись, запечатаем и будем проверять их наличие каждый день. Кроме меня, никто не имеет права нарушить печать – это будет считаться преступлением против постановления советской власти.

– И мы тоже не имеем права? – спросила озадаченно Татьяна.

– И вы тоже, – ласково улыбнувшись, подтвердил Юровский. – Закон обязателен для всех. За нарушение – расстрел. Я вам только что объяснил.

– Но… – попытался протестовать Николай. – Сие ведь наши личные вещи. Личная собственность… Я читал в одной красной газете, что обобществлению подлежит только частная собственность, то есть средства производства. Но не личная.

– Вы в этом уверены? – не скрывая иронии, спросил Юровский. – Сообщаю вам: теоретически вопрос еще не решен окончательно. Но в нашем случае дело совсем другое. Ваша драгоценная личная собственность есть большая валютная ценность для нового государства. И советская власть еще не решила судьбу этих драгоценностей – конфисковать все или что-то оставить вам. А пока нужно подчиниться правилам содержания арестованных. Новых правил у нас еще нет, так что будем соблюдать пока старые. В царских, то есть в старорежимных тюрьмах заключенным не разрешалось при себе держать ценности. Я думаю, это было правильно. Как вы считаете, Николай Александрович? – учтиво спросил он Николая.

– М-м-м, – только и выговорил Николай.

– Вы в первый раз в заключении? Не приходилось сидеть в царской тюрьме? – с наивным выражением лица спросил Юровский.

– М-м-м-м, – снова извлек из себя Николай и слегка покраснел – вопрос коменданта показался ему не умным и не смешным, а скорее – подловатым.

– Понятно. А мне вот пришлось. И правила я усвоил, – сообщил Юровский. – Это были обоснованные и во многом разумные правила.

– Aber! Но!.. – взволнованно вступила в разговор Александра. – Как же мене снять этот колец? – она показала обручальное кольцо, впившееся в палец правой руки. – И этот? – она показала перстень на левом указательном пальце. – Я не могу его снимайт! Finger [185] распухайт! Надо рубать палец? Да?

– Не надо, – успокоил ее Юровский. – Есть получше способы. Ежели пожелаете, то наш фельдшер может его просто вам отрезать – быстро и красиво! И, главное, гигиенично. По-врачебному, у профессионалов, это называется… резание… Нет! Резак…