Книга Лейтенант и его судья, страница 33 – Мария Фагиаш

— Фрейлейн Моллер. — Капитан Кунце встал, подошел к ней поближе и показал на Дорфрихтера. — Будьте так любезны, посмотрите на господина обер-лейтенанта и скажите мне, встречали ли вы его когда-нибудь?

В кабинете воцарилась полная тишина. Дорфрихтер стоял вытянувшись и смотрел девушке прямо в глаза. На его губах играла легкая улыбка. Единственным приветливым из присутствующих в помещении было его лицо. Девушка уставилась на него, ее взгляд скользил по нему вверх и вниз, не упуская волос и даже обуви. Она поняла просьбу Кунце буквально и старалась изо всех сил.

— Да, — наконец прошептала она.

— Говорите, пожалуйста, громче, — приказал генерал Венцель. — Я не могу вас понять.

Она повысила голос.

— Да, — повторила она громче.

— Вы хотите сказать, что уже прежде видели господина обер-лейтенанта? — спросил Кунце.

— Да, конечно. — Она кивнула. Сейчас она больше не смотрела на Дорфрихтера, как бы избегая его взгляда, и уставилась в пол.

— Где вы его встречали?

— У нас в магазине.

— Расскажите нам об этом. Как это все происходило, когда господин обер-лейтенант был в магазине вашего отца? Что он вам сказал?

— Ну, значит, так, — она по-прежнему смотрела в пол, как будто читала там текст, — он пришел и спросил, есть ли у нас маленькие коробочки. Такие, вроде спичечных коробков, сказал он. Я ему разные показала, но он про все сказал, что они слишком большие. Тогда я ему другие показала, которые мы недавно получили, и тогда он сказал, что они подходят, и купил их. Целую дюжину. — Она глубоко вздохнула и добавила: — Больше он ничего не сказал.

— Нет, это неправда! — улыбнулся Дорфрихтер и погрозил ей пальцем. — Я еще вам сказал, что у вас красивые руки. Вы что, про это забыли?

Она открыла рот и вытаращила на лейтенанта глаза, потом уставилась на свои руки, потом снова на его насмешливое лицо. В растерянности она не заметила, что и все остальные удивлены не меньше ее. Несколько мгновений спустя Кунце спросил:

— Говорил вам это господин обер-лейтенант?

В совершенном смятении девушка не могла и слова вымолвить и только кивнула.

— Кроме этого, я купил у вас маленькую упаковку марципанов, — обратился к ней Дорфрихтер. — У вас было два сорта в продаже — маленькие кубики и разные фрукты из марципана. Я купил ягоды.

Девушка пожала плечами.

— Вы продавали господину обер-лейтенанту марципаны? — спросил генерал Венцель.

— Я не знаю. Наверное.

— Есть у вашего отца в продаже такие сладости?

— Конечно есть. Люди вешают их на елку. У нас есть еще зверушки из марципана. Медвежата, львы и тигры. — Внезапно в ней заговорила деловая женщина. — Это так красиво выглядит на елке и очень практично — ведь их потом можно съесть.

Комиссия не проявила больше никакого интереса к марципану и отпустила свидетельницу.

Она сделала книксен и выскочила из бюро с быстротой кошки, которая пролила чернила и хочет удрать прежде, чем на ковре появится пятно.

— Если я вас правильно понял, господин обер-лейтенант, — продолжил капитан Кунце, — вы признаете, что эти, — он указал, — коробочки вы купили в магазине Моллера.

— Не эти, господин капитан, — поправил его Дорфрихтер, — а точно такие же.

— Черт побери, Дорфрихтер, — взорвался генерал Венцель. — Пару минут назад вы сказали, что никогда в этом магазине не были и никаких коробочек там не покупали. Зачем, вы думаете, мы все здесь находимся? В коллективные игры играть?

— Осмелюсь доложить, господин генерал, я только сказал, что не могу вспомнить о такой покупке.

— А сейчас, стало быть, вспомнили?

— Когда я увидел эту девчушку, я сразу все вспомнил, господин генерал.

— Как же вы объясните эту потерю памяти и внезапное выздоровление?

— Вся эта история выпала у меня из памяти, потому что она такая малозначащая, господин генерал. С тех пор как мы переехали в Линц и получили квартиру, я сделал массу покупок. Моя жена в ее нынешнем состоянии не выходит из дома, поэтому разные вещи, такие как шторы, тазы, кастрюли и сковородки, должен был покупать я, хотя обычно это ее забота. Просто невозможно упомнить каждую покупку, господин генерал.

— Ну хорошо, — сказал капитан Кунце. — Вы купили дюжину коробочек. Где они?

— Одну я послал лейтенанту Дильманну.

— А остальные? Где остальные одиннадцать?

— Они должны быть у меня дома, господин капитан.

— Их там нет! Два унтер-офицера и я — мы втроем перевернули в квартире все вверх дном и ни одной не нашли.

Дорфрихтер задумался, сжав губы.

— Вы правы, господин капитан, — кивнул он. — Их там нет. Я их просто сжег.

Члены комиссии уставились на него, никто не проронил ни слова, пока тишину не прервал генерал Венцель, голос которого для его роста и веса был слишком тонким.

— Почему?

— Мне нужны были коробочки, чтобы сделать для моей жены ящичек для шитья. Там должны были быть отделения для разных пуговиц и наперстков. Первый раз у меня ничего не получилось. И вторая попытка была неудачной. Только когда я купил коробочки большего размера и поместил их в четырехугольную коробку, получилось то, что нужно, — ящичек для шитья, которым и пользуется теперь моя жена. А коробочки, которые мне не пригодились, я сжег.

— Я обыскал квартиру основательно, — сказал Кунце, — но не помню, чтобы там был какой-нибудь ящичек для шитья.

— Вы должны были его видеть. Обычно он лежит на ночном столике моей жены.

Генерал Венцель внезапно поднялся и гневно зашагал по кабинету, что заставило всех офицеров вскочить на ноги. Он был в ярости, остановившись перед столом Дорфрихтера:

— Вы уверяли нас, что о происхождении этих проклятых коробочек вам ничего не известно, пока вам не устроили очную ставку с дочкой Моллера. При этом, по вашим собственным словам, вы часами возились с коробочками — пытались их собрать, склеить и подогнать. Дорфрихтер! Вы же умный человек! Если вы хотите нас обмануть, придумайте что-нибудь получше!

— Я бы так и сделал, если бы я лгал, господин генерал! К несчастью, я говорю правду, а правда не всегда кажется правдоподобной.

— Почему же вы ничего о ящичке для шитья не сказали, когда капитан Кунце вас впервые спросил о коробочках?

— Я просто забыл об этом. У меня было столько работы по дому: установить полки, повесить цветочные ящики, покрасить стены, повесить шторы — работа, которую офицер обычно не делает, надо признаться. Но я не богат, господин генерал, и я полагал, пока я это делаю в пределах моих четырех стен, никакого вреда репутации армии я не приношу.

— Давайте не будем отклоняться от темы, — заметил Кунце без особой убежденности. Он был зол на себя, что дал возможность генералу вмешаться в допрос.