Онлайн книга «Королек - птичка певчая»
Когда мадемуазель направилась ко мне с платьем, я заметалась по комнате, забилась в угол, дрожа, словно осиновый листок. Стоящие за дверью шумели, пытались ворваться в комнату. Я умоляла: — Еще немножко. Прошу вас, минуточку… Я всех позову. Но домашние мне не верили, продолжали ломиться в дверь, боясь, что я их обману. Началась борьба. Те, кто стояли за порогом, большие и малые, смеялись, лезли, толкались, распахивали дверь. Я же изо всех сил старалась сдержать натиск. В коридоре стоял невообразимый шум от топота детских башмаков, подбитых железными подковками. — Наступление!.. Война!.. — горланили дети. На шум сбежались все обитатели дома. Мадемуазель кричала через мое плечо: — Отойдите, ради аллаха!.. Не надо!.. Платье рвется!.. Но ее никто даже не услышал. Вдруг шум за дверью стих. Раздались шаги и голос Кямрана: — Открой, Феридэ, это я… Мне, конечно, не запрещается… Пусти меня, я хочу тебе помочь… Я чуть не сошла с ума. — Пусть войдут все — это ничего!.. Но тебе нельзя!.. Уходи, ради аллаха!.. Клянусь, я буду плакать. Кямран, не обращая внимания на мои мольбы, навалился на дверь. Обе половинки распахнулись. Я с криком кинулась в угол комнаты, схватила какое-то пальто, закуталась в него и съежилась… Мадемуазель была близка к обмороку, она рвала на себе волосы и причитала: — Пропало мое чудесное платье!.. Кямран ухватился за пальто, которым я прикрывалась, и сказал, улыбаясь: — Пора признать свое поражение, Феридэ. Откройся, я взгляну на платье. Казалось, я окаменела, у меня отнялся язык. Подождав минуту, Кямран продолжал: — Феридэ, я только что с прогулки… Очень устал. Не упрямься. Мне так хочется увидеть тебя в новом платье. Смотри, я вынужден буду прибегнуть к силе. Считаю до пяти: раз… два… три… четыре… пять… Кямран старался считать как можно медленнее. Сказав «пять», он потянул пальто за рукав, но тут увидел мое лицо, залитое слезами, и совсем растерялся. Он с трудом вытолкал всех посторонних из комнаты, захлопнул дверь. Мадемуазель от изумления лишилась дара речи. Кямран, кажется, был в таком же состоянии. Помолчав немного, он сказал наконец робким, удрученным голосом: — Прости, Феридэ… Я хотел с тобой немного пошутить. Думал, у меня есть на это право… Но ты все такой же ребенок! Скажи, ты простишь меня? Продолжая закрывать лицо, я ответила: — Хорошо… Но ты сейчас же уйдешь из комнаты. — С одним условием. Я буду ждать тебя в конце сада у большого камня… Помнишь, однажды под вечер, четыре года тому назад, мы помирились с тобой на том месте. Сделаем и сейчас так же. Даешь слово прийти?.. После короткого колебания я сказала: — Хорошо, я приду… Но сейчас уходи. Бедная мадемуазель боялась даже разговаривать с невестой, обладающей столь странным характером. Она молча раздела меня, и я снова облачилась в свое коротенькое розовое платье, а поверх надела черный школьный передник. Не взглянув даже на Мюжгян, я бросилась к себе в комнату и долго умывалась холодной водой, пока глаза не перестали быть красными. Когда я спустилась в сад, уже смеркалось. Теперь мне надо было прокрасться к Кямрану. Делая вид, будто это обычная прогулка, я прошла за кухней, перекинулась двумя-тремя словами с поваром, затем медленно направилась к воротам. План мой был таков: сначала замести следы, а затем уже вдоль забора, садом пробраться к большому камню. Но… * * * Наша дворовая калитка была, как всегда, открыта, и я вдруг увидела у ворот высокую женщину в черном чаршафе. Лицо ее было скрыто под чадрой. Вид у женщины был такой, словно она хотела что-то узнать в нашем доме, но не осмеливалась войти. Кямран давно уже ждал меня. Боясь, что под чадрой окажется какая-нибудь знакомая женщина, которая заговорит со мной и задержит, я хотела было скрыться за деревьями. Но тут незнакомка окликнула меня: — Барышня, милая, простите за беспокойство… Мне пришлось подойти к воротам. — Пожалуйста, ханым-эфенди, — сказала я. — К вашим услугам. Что вам угодно?.. — Это особняк покойного Сейфеддина-паши, не так ли? — Да, ханым-эфенди. — А вы тоже здесь живете, барышня? — Да. — В таком случае у меня к вам просьба. — Приказывайте, ханым-эфенди. — Мне надо поговорить с госпожой Феридэ… Я даже вздрогнула и, чтобы не рассмеяться, нагнула голову! Меня впервые в жизни величали госпожой. Было немыслимо сознаться, что я и есть «госпожа Феридэ». У меня не хватило смелости сделать это. — Ну что ж, ханым-эфенди, — кусая губы, ответила я, — извольте пожаловать в дом. Вы спросите в особняке, и вам позовут госпожу Феридэ… Женщина в черном чаршафе вошла в калитку и приблизилась ко мне. — Как хорошо, что я вас встретила, дитя мое, — сказала она. — Прошу вас, помогите мне. Вы будете свидетелем моего разговора с Феридэ-ханым. Только об этом никто не должен знать. Невозможно передать моего удивления. Было уже довольно темно, и я не могла разглядеть под черной чадрой лица незнакомки. Наконец, после некоторого колебания, я сказала: — Ханым-эфенди, я не могла сразу признаться, так как не совсем одета… Но Феридэ — это я. — Вы та самая Феридэ-ханым, которая выходит замуж за Кямрана-бея? — взволнованно спросила женщина. Я улыбнулась. — В доме только одна Феридэ, ханым-эфенди. Женщина в черном чаршафе вдруг замолчала. Минуту назад она с таким нетерпением хотела увидеть Феридэ, а сейчас стояла, будто истукан. В чем дело? Может, она не верила, что я — Феридэ? Или тут дело в другом?.. Стараясь скрыть удивление, я сказала: — Жду ваших приказаний, ханым-эфенди. Странно. Незнакомка словно воды в рот набрала. В глубине сада я увидела скамейку и сказала: — Хотите, пройдем в сад, ханым-эфенди… Там нас никто не потревожит, и мы спокойно поговорим. Незнакомка продолжала хранить молчание даже тогда, когда мы сели на скамейку. Но вот, кажется, она решилась, ибо резким движением откинула вверх чадру… Я увидела умное нервное лицо. Женщине было лет под тридцать. Хотя уже порядком стемнело, в глаза сразу бросалась ее мертвенная бледность. |