Книга Инквизитор, страница 68 – Кэтрин Джинкс

Пьер Жюльен был в своей комнате, говоря с Дюраном Фогассе; я слышал их голоса. Брат Люций, показавшийся мне более бесплотным, чем когда-либо, посмотрел на меня, моргая, как сова при свете солнца. Я спросил, помнит ли он свою последнюю встречу с Раймоном Донатом, и он молча кивнул.

— Вы сказали, что ушли отсюда, а он еще оставался, — заметил я, — это верно?

— Да, отец Бернар.

— Значит, вы не знаете, кто из служащих нес здесь охрану той ночью? Ночью, а не утром.

— Нет, отец мой.

— Тогда идите и узнайте у Понса. — Я направился к лестнице. — Спросите у Понса, кто дежурил здесь ночью, и пусть он пришлет этого стража ко мне. Я хочу с ним поговорить.

— Да, отец мой.

— Хорошо.

Когда писарь отправился исполнять мое приказание, я взял его лампу и подошел с нею к двери, ведущей в конюшню. Вы, наверное, помните, что эта дверь находилась внизу под лестницей. Я внимательно осмотрел деревянный засов и увидел, что на засове нет пыли, равно как и следов, которые могли бы свидетельствовать, что дверь недавно открывали. Пол также был чисто выметен, что показалось мне странным. Кто стал бы мести его и зачем? Насколько мне было известно, никто не входил в конюшню с тех пор, как оттуда вынесли останки отца Августина.

Отодвинув засов, я оставил его в стороне и толкнул дверь. В тот же миг в нос мне ударила мерзкая вонь, которая явилась следствием моей забывчивости. Видите ли, я забыл передать жителям Кассера, чтобы они забрали свои бочки. Они простояли там несколько недель, открытые и полные рассола, в котором ранее содержалась разложившаяся плоть. Нельзя сказать, чтобы конюшня источала особо сладкий аромат, особенно с тех пор как Понс завел (а потом зарезал) там свиней. И тем не менее это зловоние было куда сильнее, чем от любой свиньи. Оно было убийственным, удушающим. От него у меня на глазах выступили слезы.

Стараясь не дышать, я заглянул в первую бочку и увидел только темную маслянистую поверхность рассола. Пол вокруг бочек был сырой, но сырой он был повсюду, постоянно сырой и склизкий, точно тающий лед. Лохани были темны от крови, человеческой или свиной, определить было затруднительно; хотя пятна с виду были давнишние, но в то же время липкие — наверное, от сырости. Я забыл сказать, что за последнюю примерно неделю выпало много дождей, а дождь оказывал пагубное воздействие на нашу конюшню. Я бы сам ни за что не стал держать там собственную лошадь. Хранить молоко или рыбу — возможно, но держать лошадь — нет.

К моему громадному разочарованию, я не видел никаких неопровержимых доказательств того, что Раймона Доната зарезали и засолили в этой зловонной пещере. Кого-то, несомненно, здесь резали и солили, но наверняка это были свиньи. С другой стороны, ничто не убеждало меня и в том, что Раймона зарезали не здесь, я посчитал, что такое вполне возможно. Возможно ли? Скорее вероятно. Я оглядел мокрые стены, густые тени, склизкий почерневший каменный пол и подумал: «Да это логово дьявола». Я почти слышал шорох крыльев, производимый демонами в образе летучих мышей.

Я торопливо поднялся по лестнице.

— О! Брат Бернар! — В передней был Пьер Жюльен, который удивленно глядел на меня. — Вы сообщили Рикарде?

— Я нюхал тело ее мужа, — был мой ответ. — Его засолили.

— Засолили? Да, а что? Оно побывало в рассоле.

— А вы знали, что у нас внизу стоят бочки с рассолом?

— Бочки с рассолом? — Он снова удивился. Но я был не вполне убежден в искренности его удивления. — Нет. А почему там стоят бочки с рассолом?

— Их привезли из Кассера, с останками отца Августина. Разве сенешаль вам не говорил?

— Нет.

— Значит, он запамятовал. Ага!

Заслышав скрип половиц, я обернулся и увидел брата Люция, возвращавшегося из тюрьмы, и позади него одного из наших сторожей. Этот человек давно состоял на службе в Святой палате — бывший солдат по имени Жан Пьер. Я узнал его желтое рябое лицо, лунообразное, точно ломтик яблока без сердцевины, и уныло опущенные плечи. Он был низкий, и жилистый, и очень волосатый.

— Жан Пьер, — обратился я к нему, отметив про себя настороженное выражение у него на лице. — Это вы несли караул, когда Раймон Донат в последний раз был здесь, три дня назад?

— Да, отец мой.

— Вы видели, как он уходил? Вы запирали за ним дверь?

— Да, отец Бернар.

— А потом он не возвращался? Никто не возвращался?

— Нет, отец мой.

— Вы лжете.

Сторож сморгнул; я почувствовал, как вокруг меня все насторожились, замерли. Последующие мои слова произвели еще более заметное действие, как я и рассчитывал. Ибо мне казалось, что если тело Раймона хранилось в конюшне — логичный ответ на естественно возникающий вопрос: где еще можно тайно засолить тело? — тогда Жан Пьер (который один находился в здании в ночь исчезновения Раймона) вполне мог его туда отнести. Кто другой успел бы так с ним разделаться?

— Я знаю, что вы лжете, Жан Пьер. Я знаю, что Раймон Донат был убит в этом здании. И я знаю, что это сделали вы.

— Что? — воскликнул Пьер Жюльен. Дюран разинул рот, а служащий пошатнулся, как от удара.

— Нет! — закричал он. — Нет, отец мой!

— Да.

— Он ушел! Я видел, как он уходил!

— Вы не видели, как он уходил. Он никуда не уходил. Его убили внизу, а его тело два дня пролежало в бочках с рассолом. Мы это знаем. У нас есть доказательства. Кто другой мог это сделать, если не вы?

— Женщина! — дико вскричал Жан Пьер. — Это женщина!

— Какая женщина?

— Отец мой, я….. я… сказал неправду, я тут… нотарий уходил, но он вернулся. С женщиной. Позже.

— И вы их впустили?

Сторож из желтого сделался красным; у него был такой вид, будто он сейчас разрыдается.

— Отец мой, мне заплатили, — пролепетал он. — Раймон Донат заплатил мне.

— Значит, когда он постучал в дверь, вы потребовали у него плату за вход.

— Нет, нет, он сам предложил! Раньше!

— А раньше подобное случалось?

— Нет, отец мой. По крайней мере… не при мне. — Хриплый голос Жана Пьера едва можно было расслышать. — Он сказал, что Жордан Сикр помогал ему, пока он, пока Жордан то есть, не исчез. Он приводил много женщин, отец мой, и я знаю, что это дурно, но я не убивал его. Это не я. Один раз он предлагал мне деньги, чтобы я убил Жордана, но я отказался. Я бы никогда не пошел на такое, ни за что.

— Опишите эту женщину, — начал Пьер Жюльен, но я сразу же перебил его. Вы, конечно, понимаете, что мне хотелось побольше узнать о Жордане Сикре.

— Как вы должны были убить Жордана? — спросил я. — Когда? Почему?

— Отец мой, он сказал мне, что Жордан убил отца Авгус-1 ина и его везут обратно в Лазе. Он сказал, что Жордана нужно отравить, иначе он расскажет, что Раймон водил женщин в Святую палату. Он сказал: если они узнают обо мне, Жан Пьер, то они узнают и о тебе тоже. Но я отказался, отец мой. Убийство — это грех.