Онлайн книга «Влюбленный мститель»
— Пора просыпаться. Он увидел, как длинные густые ресницы дрогнули, слегка разомкнулись, темно-карие глаза посмотрели на него на миг. — Джейк, — выдохнула она протяжно. — Да… Ну, это слишком долго… Он быстро терял терпение, жаждая знать, что она затевает. Отчего она здесь? Что за план разрабатывается в этом изощренном мозгу? — По крайней мере ты помнишь, кто я. Услышав это. Мерседес широко раскрыла глаза на мгновение, но тут же веки опустились снова, скрывая выражение ее глаз. — Конечно, я помню, — мягко пробормотала она низким голосом. — Как я могла забыть? Зашевелившись, она протянула руку, медленно и легко прикоснулась указательным пальцем к его щеке, его губам. — Ты мужчина, которого я… Ее палец замер, и он мог почувствовать ее потрясение. — Ты мужчина, который… С чувственным легким движением она потянулась к нему, приподняла смятую простыню, и он ощутил запах ее тела, отчего его сердце учащенно забилось. — Мерседес… Ее глаза были все еще закрыты, она протянула руки, обняла его. Ее голова легла на его обнаженную грудь. — Ты мужчина, которого… Она пробормотала это хриплым голосом, от ее дыхания он вздрогнул и вернулся в реальный мир. — Мы должны поговорить! — Позже… Ее руки осторожно исследовали его тело, соблазняя, возбуждая, дразня, лишая самообладания и рассудка. Он пытался понять, какова настоящая Мерседес Алколар, и теперь, казалось, встретился с совсем другой женщиной, чьи обольщающие ласки и страстные поцелуи вмиг нарушили его мыслительный процесс, лишая способности думать рационально. Джейк почувствовал страстное прикосновение к своей спине, отчего судорожно сжался. И все это время она прижималась к нему — он ощущал давление ее груди, мягкий живот прижимался к его туловищу, ее бедра мучительно волновали, лишая способности хоть как-то контролировать себя. И когда ее руки, нарочно провоцирующие его, передвинулись к его бедрам, он не сдержался. — Чертовка… Резко повернувшись, он опрокинул ее на спину. Она раскрылась ему навстречу, будто созданная для него, — приподняла свои бедра, приглашая, поощряя его в момент поцелуя языком, дразня, подражая его интимному вторжению, что чуть не свело его с ума. Любовная близость была пронзительной, страстной, стремительной, исступленной в своем устрашающем томлении, в желании утолить пульсирующий накал чувств. Мерседес прошла с ним каждый дюйм этого пути, изгибаясь, обнимая, царапая ногтями его напряженную спину. Они достигли развязки вместе, дыша друг другу в рот, когда экстаз волна за волной пронесся по их телам, превращая обоих в дрожащих, измученных и в то же время самых счастливых существ. Полностью истощенный, удовлетворенный, Джейк опустился на нее, тяжело дыша, его тело обмякло, способность думать ушла. Ты мужчина, которого я люблю. Мужчина, которого я обожаю. Эти слова, которые крутились у нее в мозгу с пробуждением, вернулись теперь, когда она была слишком слаба, чтобы произнести их. Джейк Тавернер, ты моя любовь, моя жизнь, мое сердце, моя душа, ты все, что я хочу, и все, о чем я мечтала. Ее решение не было рациональным, просчитанным. Оно возникло как удар, в то мгновение, когда, едва проснувшись, она открыла глаза и посмотрела в голубую бездну глаз Джейка Тавернера. — По крайней мере ты помнишь, кто я, — сказал он, представая перед ней резким, чужим и совсем не влюбленным — совсем не тем мужчиной, который так замечательно занимался с ней любовью. — Конечно, я помню, — ответила она. — Как я могла забыть? И в это мгновение она поняла, что произошло, зачем она находится здесь, отчего не смогла противиться Джейку, почему ему удалось околдовать ее и не дать возможности говорить о соглашении. Она влюбилась в него, не понимая, как, отчего и когда. И она почти выдала себя — чуть не призналась ему в любви, но все-таки вовремя сдержала предательские слова. А потом прибегла к хитрости, отвлекая его, соблазняя, заставляя не думать ни о чем. Это была не единственная причина ее желания заняться с ним любовью. Просыпаясь медленно, неохотно, она не хотела открывать глаза, возвращаться в холодную реальность. Она видела сон о Джейке — его сильное, теплое тело рядом, сильные руки, обнимающие ее, ощущала запах его кожи, вкус его губ. Грезила о его поцелуях, нежности, исступленном, страстном сексе и высотах чувственности, к которым он вел ее и которых она не знала ранее. И Мерседес не хотела оставлять этот удивительный, роскошный, фантазийный мир. Но потом она проснулась и обнаружила, что это не фантазия. Джейк был рядом, обнажен, как и она, его губы рядом. И желание охватило ее в мгновение, сильнее, яростнее, чем ранее, потому что теперь она знала, что хотела Джейка и глубокого, потрясающего удовлетворения, которое он ей принес. Глубоко вздохнув, Джейк отодвинулся от нее и лег на спину, закрыл глаза рукой. Меня нет, говорила его поза, не говори со мной, потому что я не хочу. Мог бы еще выставить знак "Не входить! Нарушители будут преследоваться!". А у нее не хватило мужества, чтобы бросить вызов этому молчаливому барьеру. Она подозревала, что это произойдет в любом случае — Джейк получил от нее то, что хотел, а теперь желает избавиться. К слову, он предпочел бы, чтобы она поднялась и ушла — так же стремительно, как стремительно погружал ее в чувственные волны… Нет! Джейк не занимался с ней любовью. Любовь здесь ни при чем. Если она позволит себе хотя бы надеяться на это, тогда заранее обречет себя на страдания потом, когда он скажет ей правду. Вспомнить, к примеру, как он провел ее отца с помолвкой. Нужно быть дурой, чтобы считать иначе. При этой мысли у нее перехватило дыхание, от воспоминаний пришла боль, напоминая некстати о совсем забытой красивой блондинке, которую она видела входящей в дом Джейка ночью в Лондоне. Образ был так ярок и мучителен!.. Может быть, если она оденется, то будет чувствовать себя менее страдающей, менее уязвимой. Вынуждая себя выпрямиться. Мерседес попыталась скользнуть к краю кровати как можно неприметнее. Потревожить Джейка означало бы вызвать воспоминания, к которым она в самом деле не готова. Она уже была готова подняться на ноги, когда он внезапно зашевелился, открыл глаза и пристально посмотрел в потолок. Мерседес замерла. — Ну, моя дорогая Мерседес, — медленно сказал он, даже не повернув к ней головы. — Может быть, нам лучше поговорить теперь? Он знал, как ранило ее подобное обращение. Поэтому он произнес свои слова циничным, притворным голосом — намеренно! — подразумевая совсем другое. |