Книга Полководец, страница 6 – Елена Хаецкая

— Не пытайтесь подольститься.

— И в мыслях не было, добрейший господин Джурич, — заверил его Николай Иванович. — Принесите, голубчик, чашки и блюдца под пирожные. Да и заварку нехудо бы подать.

— Тогда уж и ложки, — сказал Моран. — А? Или вы пальцами есть собираетесь?

— Может, у вас и салфетки в заводе?

— Завод — это такая дура с трубой, которая портит воздух и обнесена забором с колючей проволокой, чтобы рабы не разбежались, — сообщил Моран. — А у меня просто имеются салфетки.

— Уел, — сказал Николай Иванович.

Когда стол был накрыт, Моран уселся и налил себе чаю.

— Давайте же уедим эти пирожные, — провозгласил он. — Жаль, стол у меня круглый, иначе вы бы сразу поняли, что я сижу во главе стола.

— Да я это уже давно понял, — заверил его Николай Иванович. — Я ведь все-таки не варвар, как вы изволили выразиться, а преподаватель русского языка и литературы.

Моран скептически хмыкнул, но промолчал. Щенок занял боевой пост возле ног хозяина в надежде, что у того дрогнет рука, и какой-нибудь фрагмент пирожного упадет ему в пасть. Пока что, впрочем, чуда не случилось.

— Расскажите об Истинном мире, — попросил Николай Иванович.

Моран сунул пирожное в рот целиком.

— Истинный мир? — переспросил он и обтер крем с губы. — Для начала, там опасно. Весьма даже опасно.

Николай Иванович кивнул.

Морана это почему-то рассердило.

— Ну, и почему вы тут киваете, точно болванчик? Что такого забавного я сказал?

— Забавного — ничего, — ответил Николай Иванович задумчиво. — Мой жест был вызван, скорее, удовлетворением от услышанного.

— Вас удовлетворяет то обстоятельство, что в Истинном мире опасно?

— Да.

— Любите неприятности?

— А вы разве нет? — удивился Николай Иванович.

Моран предпринял попытку поковырять в зубах чайной ложкой, но после нескольких неудачных опытов отказался от этого намерения.

Наконец он сказал:

— Я — тролль. Ни один тролль не бежит от неприятностей. Напротив, в большинстве случаев мы сами их и вызываем. Добровольно.

— Это именно то, что я имел в виду, — подтвердил Николай Иванович.

Моран насупился.

— Намерены выставить меня дураком?

— До тех пор, пока вы сами этого не сделаете, я даже и пытаться не буду, — заверил его учитель.

— А я уже сделал?

— А сами вы как считаете?

Моран не ответил. Налил себе еще чаю и буркнул:

— Могли бы и поухаживать за хозяином. Расселись тут, как на именинах!

— Между прочим, это хозяину положено ухаживать за гостем, а не наоборот, — заметил Николай Иванович и протянул ему свою чашку.

— В книге «Кулинарные секреты» в главе «Этикет за столом» другое написано, — сказал Моран. — Уберите пальцы с чашки, обожгу. У меня сегодня нетвердый глаз и неверная рука.

— Где вы нашли такую странную книгу? — удивился Николай Иванович.

— Украл в районной библиотеке, — сообщил Моран.

— Там не могло быть такого написано.

— Почему? — прищурился Моран.

— Потому что районные библиотеки не комплектуются книгами, содержащими описание альтернативных правил поведения за столом, — отрезал Николай Иванович.

— Ну вы и ловкач! — восхитился Моран. — Впервые вижу, чтобы так ловко выкручивались из совершенно безнадежного положения.

— Что же в моем положении было безнадежного? — удивился Николай Иванович.

— То, что вы сморозили сверхчеловеческую глупость. Архиглупость вы сморозили, батенька! И все же нашли способ выставить дураками других. Конечно, этому обучают в педагогическом вузе. Как из умного человека сделать идиота, да еще и нажить на этом моральный капитал.

— Откуда вы знаете, чему обучают в педагогических вузах? — улыбнулся Николай Иванович.

— Откуда? — Моран растянул рот в ядовитой ухмылке. — Педагогический мир чрезвычайно тесен, дражайший мой учитель русской словесности… Кстати, вы намерены уедать последнее буше, или оставляете его на мои милости?

— Пожалуй, уем, — поразмыслив, решил Николай Иванович и забрал пирожное под сожалеющими взорами Морана и его собаки.

— Скажите, — после долгой паузы заговорил опять Моран, — а почему вас так интересует Истинный мир?

— Вы отправили туда моего ученика, — напомнил Николай Иванович.

Моран сморщил нос.

— Авденаго в той же мере мой ученик, что и ваш. Другие причины?

— Вы сами назвали. Я люблю неприятности.

— Что, серьезно?

— Вполне.

Моран побарабанил пальцами по столу и просвистел для ясности несколько знаменитых тактов из «Ленинградской симфонии» Шостаковича. Наконец он произнес:

— Могу я поинтересоваться — почему?

— Извольте, — тотчас отозвался Николай Иванович. Казалось, он ожидал этого вопроса. — Я и сам посвятил этой теме некоторое время… Вас ведь — виноват! — не было здесь в восьмидесятые?

— Где это меня не было? — надулся Моран. — В Питере, что ли?

— Вообще — здесь, — Николай Иванович сделал неопределенный жест, как бы пытаясь охватить весь вообразимый мир. — На планете Земля.

— По-вашему, я — инопланетяшка вонючий? — вспыхнул Моран.

— Я этого не утверждаю.

— Нет, утверждаете… Это обидно, знаете ли. А вот, положим, сказал бы кто Пушкину, что он инопланетяшка? Да за такое сразу же к барьеру! В девятнадцатом веке все порядочные люди так и поступали. Положим, Лермонтов… Я имею в виду дуэль с де Барантом, — прибавил Моран многозначительно и застыл, подняв палец.

— Экий вы вспыльчивый, — сказал Николай Иванович без улыбки. — Ну так и вызывали бы. А я бы с охотой принял ваш вызов.

— Лучше вам этого не делать, — покачал головой Моран. — Я лучше вашего и шпагой владею, и пистолетом. Убью ведь.

— …я бы принял вызов, — повторил Николай Иванович, — да все это пустое. Ничего обидного для вашей чести я в виду не имел.

— Да? А «инопланетяшка»?

— А вы разве не..?

— Не! — отрезал Моран. — Истинный мир — здесь, на той же самой планете, что и неистинный. То есть ваш.

— Теперь вы обзываетесь, — указал Николай Иванович. — Наш мир — тоже истинный. Не хуже вашего.

— Да? — прищурился Моран. — А почему же он не называется «истинным»?

— Потому что он считается единственным. Нет противопоставления, нет альтернативы. Просто «мир» — как таковой. Один для всех.