Онлайн книга «Византийская принцесса»
— Как много вам известно, матушка! — воскликнула принцесса. Их разговор оборвали трубы. Тирант вышел на ристалище и встал напротив соперника. — Надеюсь увидеть вас побежденным, — сказал ему севастократор. — И знайте, что одержать верх над таким прекрасным соперником я сочту великой честью. Рыцарь молча наклонил голову, и они разъехались, а затем помчались друг на друга. Тирант увидел, как незнакомый рыцарь поднимает копье острием вверх, и тоже отвел копье, не пожелав нападать на противника, который отказывается от атаки. Они проскакали мимо друг друга и остановились. Тирант подозвал к себе герольда и попросил передать незнакомому рыцарю, что сильно оскорблен его поведением. — Спросите его, почему он отказывается от поединка со мной? Не потому ли, что я ношу титул севастократора? В таком случае пусть титул его не смущает! Мы вышли на ристалище не ради титулов, но ради доблести, так что незачем проявлять ненужную вежливость. Услышав это послание, незнакомец ответил: — Положим, я сделал это из вежливости. Но, если он будет настаивать, я поступлю с ним как с остальными! И вряд ли севастократору это понравится. Тирант вскипел. Командуя армией, он подолгу обдумывал каждое решение, но на турнире в подобной осмотрительности не было никакой нужды; здесь Тирант чувствовал себя как рыба в воде, потому что на турнирах прошла вся его ранняя юность и половина детства. — Что ж, — медленно произнес он, — подобная вежливость довольно оскорбительна. По распоряжению севастократора им подали самые толстые копья, какие только нашлись. Противники снова погнали коней, сближаясь, но незнакомый рыцарь опять в последний момент уклонился от боя и поднял копье. Это сбило севастократора с толку, и он промахнулся. — Вот хитрец этот незнакомый рыцарь! — сказал император, которого происходящее задело за живое. — Неужели он полагает, будто сможет долго дурачить нас? — И государь подозвал к себе нескольких рыцарей, наказав им: — Как только его поединок с севастократором закончится, хватайте лошадь незнакомого рыцаря под уздцы и не позволяйте ему уехать. Так они и поступили и скоро привели безымянного к императору. Он сидел в седле спокойно и не чинил препятствий тем, кто его пленил. Император сказал: — Что ж, сеньор, вы победили всех, за исключением севастократора, с которым отказались сражаться. Наверное, у вас были на то свои причины! Хотя, если бы вы опустили свое копье, как полагается, севастократор сумел бы отомстить вам за поражение и позор двух герцогов. — Возможно, — глухо отозвался незнакомец. Принцесса улыбнулась ему, а император вдруг крикнул своим людям: — А ну, снимите-ка с него шлем! Довольно он нас тут дурачил! И рыцарь не успел и руки поднять, как с него уже стащили шлем. Перед императором, его супругой и всеми дамами и сеньорами явилось лицо Диафеба. Он улыбался чуть смущенно, но без всякого страха, как улыбается, напроказив, любимое младшее дитя в семье. — Та-ак!.. — протянул император. — Так вот кто морочит нам голову! — Простите, государь, — сказал Диафеб с ложной покорностью. Эстефания во все глаза смотрела на своего возлюбленного. Его образ вдруг затуманился, расплылся, и Эстефания потеряла сознание. Она упала на руки принцессе, очень бледная и бездыханная. Кармезина испуганно похлопала ее по щекам и попыталась влить в ее онемевшие губы немного вина. Наконец Эстефания пришла в себя. Император обернулся к девицам, потому что они очень шумели, и спросил, что произошло и отчего Эстефания вдруг упала. — У меня слишком узкое платье, государь, — пробормотала герцогиня Македонская. А Диафеб горделиво тряхнул смятыми локонами и прямиком направился к трону Сивиллы. И уж там его приветили: усадили на трон, принялись расчесывать ему волосы, обтирать лицо и носить угощение. Диафеб восседал с самым важным видом и принимал все почести так, словно сызмальства привык к подобному обращению. Тирант не знал, плакать или смеяться. Выходка кузена оказалась для него полной неожиданностью. Тирант всегда считал, что Диафеб, при всей его склонности к озорным проделкам, не способен на подобный подвиг. Тем более что герцоги действительно были довольно серьезными противниками. Когда все зрители достаточно насладились триумфом Диафеба, а герцогиня Македонская, распустив на платье шнуровку, утешилась сладким угощением, принесли факелы. Скоро начало темнеть, и состязания продолжились при свете пламени. Несколько пар рыцарей сражались пешими, и разнообразие ударов, которыми они обменивались, было так велико, что каждый поединок мог бы считаться особенным произведением искусства. Принцесса высказала эту мысль своей матери, и императрица велела принести листок бумаги и уголек, чтобы сделать первые наброски, потому что дамы решили запечатлеть увиденное на большом вышитом гобелене, который потом следовало снабдить пояснительными записями и повесить в тронном зале. После этих поединков пришла пора ужина, и все участники турнира, включая и выпоротых герцогов, охотно отдали дань трапезе, а певцы и жонглеры услаждали их зрение и слух всякими представлениями. Многие из этих представлений оказались по-настоящему смешными, например битва обезьянок, во время которой зверьки бросались друг в друга шапочками, или беседа человека, стоящего на ногах, с человеком, стоящим на голове; каждый из говорящих никак не мог сообразить, откуда доносится голос второго. Тирант хохотал до слез, а Диафеб на своем троне пытался сохранять величественный вид, но в конце концов прыснул и так подавился косточкой, что королева Гиневьера и королева Изольда едва сумели его спасти, в то время как королева Пенелопа изо всех сил стучала ему кулаком между лопаток. — А вы заметили, — сказала принцесса своим дамам, — что у севастократора очень странный наряд? Все дружно признали, что Тирант действительно избрал себе весьма необычный костюм. Виданное ли дело, чтобы одна штанина была обычной, а другая — вся расшитой драгоценностями? — Давайте принудим его переменить одежду! — предложила Эстефания, которая совершенно оправилась от своего волнения и теперь была так же готова к шуткам и розыгрышам, как и ее возлюбленный. Она кое-что пошептала на ухо придворным дамам принцессы, и те дружно рассмеялись. А Кармезина ни о чем не спрашивала. Она то любовалась Тирантом, который сидел на другом конце стола, ел, пил и хохотал, блестя зубами, то поглядывала на свою счастливую подругу, то рассматривала Диафеба на Сивиллином троне. Бот к Тиранту подошла девица с большим кувшином для умывания и тазом. — Простите меня, сеньор, — произнесла она, — но скоро начнутся танцы, и моя госпожа хотела бы танцевать с вами, однако она боится за свое платье. — Если бы я мог, я разорвал бы платье на вашей госпоже, девица, — ответил Тирант, — и посмотрел бы на то, что она прячет под этими шелками! Но, к несчастью, я не смею сделать это на глазах у императора. |