Онлайн книга «Метро 2034»
|
Сначала вкрадчиво, потом все уверенней, мощнее, подала голос флейта. Не могло бы быть ничего более глупого, ничего менее уместного в этом положении. Оборонявшиеся наградили музыканта очумелыми взглядами, толпа взрыкнула, загоготала, снова нажала… Леониду было все равно. Он играл, наверное, не для них, а для себя — ту самую удивительную мелодию, которая очаровала Сашу, ту самую, которая каждый раз воронкой стягивала к себе десятки слушателей. Может быть, именно от того, что нельзя было придумать худшего способа сдержать бунт, усмирить зараженных, именно из-за трогательного идиотизма того, кто решил так поступить, а не из-за волшебства флейты, толпа чуть ослабила натиск. А может быть, музыканту удалось-таки напомнить тем, кто его окружал, готовясь перемолоть… Напомнить о чем-то… Выстрелы смолкли, и Леонид, не отпуская флейту, выступил вперед… Как будто перед ним была обыкновенная публика, которая вот-вот зааплодирует и осыплет его патронами. На долю секунды девушке показалось, что среди слушавших она видит своего отца — умиротворенного, улыбающегося. Вот где он ее ждал… Саша вспомнила: Леонид говорил ей, что эта мелодия умеет утолять боль. * * * В железной утробе гермоворот заурчало — внезапно, преждевременно. Десант опережал время? Значит, ситуация на Тульской была не такой уж сложной! Может быть, захватчики давно покинули станцию, оставив затворы запертыми? Группа рассредоточилась, бойцы укрылись за выступами тюбингов, и только четверо остались подле Дениса Михайловича — у самых ворот, держа оружие наготове. Вот и все. Сейчас створка медленно поедет в сторону, а через пару минут сорок тяжеловооруженных севастопольских штурмовиков ворвутся на Тульскую. Любое сопротивление будет подавлено, и станция будет взята в мгновение ока. Это оказалось куда проще, чем думал полковник. Приказа надеть противогазы Денис Михайлович отдать не успел. * * * Колонна перетекла, стала толще — теперь в ряд стояли шесть человек, занимая в ширину весь туннель. Первая шеренга ощетинилась стволами огнеметов, вторая взяла на изготовку винторезы. Черной лавой они поползли вперед — неторопливо, уверенно. Гомер, выглядывавший из-за широких спин пришельцев, увидел в белых прожекторных лучах всю сцену разом: и кучку солдат, державших оборону, и две худых фигурки — Сашу и Леонида, — и окружающий их сонм кошмарных созданий. И все в старике оборвалось. Леонид играл. Чудесно, невероятно, вдохновенно, как никогда раньше. И орда уродливых существ слушала его жадно, и залегшие солдаты привставали, чтобы лучше видеть музыканта. А его мелодия прозрачной стеной разделяла враждующих, не позволяя им обрушиться друг на друга в последней гибельной схватке. — Готовность! — вдруг сказал один из десятков черных людей; который?! Вся первая шеренга разом опустилась на одно колено, вторая вскинула винторезы. — Саша! — крикнул Гомер. Девчонка резко обернулась к нему, зажмурилась от слишком яркого света, выставила вперед ладонь и пошла наперекор хлеставшему из фонарей потоку медленно, будто против шквального ветра. Толпа, опаленная лучами, забурчала, застонала, поджалась… Пришельцы выжидали. Саша вплотную подошла к их строю. — Где ты? Мне надо с тобой поговорить, пожалуйста! Ей никто не ответил. — Мы нашли средство от этой болезни! Ее можно вылечить! Не нужно никого убивать! Есть лекарство! Фаланга черных каменных статуй молчала. — Прошу тебя! Я знаю, ты не хочешь… Ты только пытаешься спасти их… И себя… И тут над боевым построением, словно не исходя ни от кого отдельного, раздалось глухо: — Отойди. Я не хочу тебя убивать. — Тебе не надо никого убивать! Есть лекарство! — отчаянно повторила Саша, идя сквозь одинаковых людей в масках, стараясь найти среди них единственного. — Лекарства не существует. — Радиация! Радиация помогает! — Не верю. — Я прошу тебя! — Саша сорвала голос в крик. — Станция должна быть очищена. — Неужели ты не хочешь все изменить?! Почему ты повторяешь то, что уже сделал однажды?.. Тогда, с черными?! Почему не хочешь прощения? Истуканы больше не откликались; толпа начала подступать ближе. — Саша! — умоляюще прошептал девчонке Гомер; та не слышала. — Ничего нельзя изменить. Не у кого просить прощения, — наконец упали слова. — Я поднял руку на… На… И наказан. — Все внутри тебя! — Саша не отступала. — Ты можешь сам себя отпустить! Можешь доказать! Как ты не видишь, это же зеркало! Это отражение того, что ты сделал тогда, год назад! И сейчас ты можешь поступить иначе… Выслушать. Дать шанс… И сам заслужить шанс! — Я должен уничтожить чудовище, — хрипло промолвил строй. — Ты не сможешь! — закричала Саша. — Никто не может! Оно есть и во мне, оно спит в каждом! Это часть тела, часть души… И когда оно просыпается… Его нельзя убить, нельзя вырезать! Его можно только опять убаюкать… Усыпить… Сквозь уродов проскользнул чумазый солдатик, протиснулся мимо замерших рядов черных, побежал к гермоворотам, к железной коробке передатчика, схватил микрофон, что-то крикнул в него… Но тут коротко чавкнул глушитель, и солдатик сник. Услышав кровь, толпа тут же ожила: вспухла, разгневанно заревела. Музыкант, приложив к губам флейту, заиграл, но магия рассеялась; кто-то выстрелил в него, он выронил инструмент, взялся обеими руками за живот… Раструбы огнеметов облизнулись пламенем. Фаланга обросла новыми стволами и сделала шаг вперед. Саша бросилась к Леониду, готовая разбиться о толпу, которая уже обволокла упавшего, не желая отдавать его девушке. — Нет, нет! — Она не могла больше сдерживаться. Потом, одна против сотен кошмарных уродов, одна против легиона убийц, одна против всего мира, она упрямо сказала: — Хочу чуда! |