Книга Завещание веков, страница 15 – Анри Лёвенбрюк

Наспех составленная нами версия событий, конечно, не принадлежала к числу самых правдоподобных, но в этот момент раздался телефонный звонок, частично подтвердивший нашу искренность: соседи видели двух поджигателей, двух людей в черном, скрывшихся на машине, номер которой им не удалось полностью разобрать.

— Ну, дело движется, — доверительно сообщил нам жандарм. — Мы обратимся к национальной картотеке водительских удостоверений и, возможно, сумеем установить личности двух беглецов. К сожалению, мсье Лувель, нам уже сегодня придется открыть следствие по факту преступления.

— Почему вы сказали к сожалению?

— Потому что это означает, что вам на несколько дней придется задержаться в Горде.

— Надолго?

— Следствие по факту преступления занимает минимум неделю.

Я быстро взглянул на Софи.

— Главное, чтобы вы арестовали виновных, — сказала она, словно желая успокоить жандарма.

— Разумеется. Но сначала я должен ради проформы задать вам несколько вопросов. Сомневаюсь, что вы в этом замешаны, поэтому надолго я вас не задержу. Мсье Лувель, вы единственный наследник вашего покойного отца? — спросил жандарм.

— Да.

— Хорошо.

Не отрывая глаз от экрана, он то и дело снимал и надевал очки.

— Вы приехали сюда в связи с домом, это так?

— Именно так.

— Что-то я здесь не понимаю. Вы ведь никогда не видели это дом?

— Нет. Я живу в Нью-Йорке.

— В Нью-Йорке? Я полагал, что вы приехали из Парижа…

— Нет, в Париже находится квартира моего отца.

— Ах, вот в чем дело! Значит, я ошибся.

Он поморщился и с большим трудом исправил на экране компьютера неправильно заполненную графу.

— В их системах вечно все меняется! Клянусь вам, скоро надо будет заканчивать курсы по информатике, чтобы составить самый обычный протокол!

— Да уж, — отозвался я, стараясь скрыть иронию за улыбкой притворного сочувствия.

— Ну вот, эта графа исправлена. Итак, я спрашивал: не заметили ли вы чего-нибудь необычного в доме вашего отца?

Я деликатно кашлянул, прочищая горло, что непременно насторожило бы детектор лжи.

— Нет, ничего особенного.

— Совсем ничего?

— Ничего, — повторил я.

Он медленно покачал головой, потер нос, затем осведомился:

— У вашего покойного отца были какие-либо ценные вещи?

— Нет, в сущности, нет, во всяком случае, в Гарде. Все картины остались в Париже. Были какие-то книги, мебель… У него не было даже телевизора.

— По вашему мнению, ничего не было украдено?

— Вчера нет. Сегодня не знаю, дом сгорел дотла… Трудно сказать. Особенно когда смотришь снаружи.

— Ну да, конечно. А те двое, что напали на вас… вы не могли бы описать их внешность?

Его коллега уже дважды спрашивал меня об этом, и я постарался ничем не выдать своего волнения.

— Нет. Я не видел их лиц. Это были высокие, крепкие мужчины. В черных плащах, как злодеи в американских фильмах, и машина у них тоже была черная. Полагаю, «Вольво», в этом я почти уверен.

— Хорошо. Ваши соседи видели, как беглецы сели в машину. Мы уточним, была ли это «Вольво». У вашего отца имелись враги? Те, кто желал ему зла?

— Мне об этом ничего не известно.

— Никаких ссор в кругу знакомых, в семье?

— Нет.

— А с вами?

— Тоже нет. Я живу в Нью-Йорке больше десяти лет. Я даже не знал о существовании этого дома…

— Хорошо. Для начала хватит.

Он распечатал протокол, чтобы я поставил подпись.

— Позже мне, конечно, придется задать вам и другие вопросы. Вечером я позвоню вам и скажу, открываем ли мы следствие по факту преступления. Решение примет прокурор. Я смогу связаться с вами по номеру этого мобильного телефона?

— Да.

Я молча прочел врученный мне протокол, затем подписал его.

— В любом случае было бы весьма любезно с вашей стороны задержаться в Горде на несколько дней, — торжественно объявил жандарм в завершение беседы, словно шериф, который просит Джона Уэйна не покидать город. — Пока я не имею права принуждать вас к этому, но будьте добры предупредить меня в случае отъезда.

— Обязательно, — сказал я и торопливо поднялся, поскольку мне не терпелось уйти. — Я вам позвоню.

— Хорошо. И будьте готовы к тому, что ваш страховщик будет изрядно донимать вас, — добавил жандарм с усмешкой. — Несчастный случай с вашим отцом, нападение на вас, сгоревший дом и все прочее… Вряд ли это все его обрадует.

— Правда? Сам-то я рад до смерти…

Во взгляде его отразилось нечто похожее на жалость, всего на секунду, затем он вновь углубился в свои бумаги.

Мы с Софи поспешно вышли из здания жандармерии и сели в «Ауди», которую припарковали на стоянке наших друзей в синей униформе. Оба мы были несколько взвинчены. Нам пришлось вновь пересечь весь городок, чтобы добраться до дома моего отца. Зеваки еще не разошлись, пожарные также пока оставались на месте, и я стремительно выскочил из машины, чтобы не упустить того парня, с которым разговаривал утром.

— Нет никаких шансов, что в подвале уцелели хоть какие-нибудь документы? — с мольбой воззвал я к нему.

— Я бы сильно удивился, мсье. Даже если какие-то клочки спаслись от огня, вряд ли они избежали пожарных шлангов, если вы понимаете, о чем я говорю…

Я очень хорошо понимал, о чем он говорит.

— Можно мне зайти посмотреть? — рискнул спросить я, несмело показав пальцем на подвал.

— Да вы что? Там все раскалено, да и полиция сейчас все опечатает для следствия. Радуйтесь, что это всего лишь бумажки, что жертв нет…

— Угу, всего лишь бумажки, — повторил я, жалобно взглянув на Софи.

По мере того как утренние события отодвигались все дальше, первоначальные паника и смятение медленно обращались в нечто похожее на ужас. Я постепенно осознавал серьезность ситуации. Мало того, что отец погиб в автокатастрофе, которая, судя по всему, отнюдь не была несчастным случаем, но и дом его вполне сознательно подожгли, причем начали с подвала, где он производил все свои изыскания. А ведь для нас с журналисткой этот подвал был главным источником затеянного нами расследования. Я понятия не имел, какую тайну раскрыл отец, но теперь у меня не оставалось сомнений: ставка в этой игре была ужасной… Во всяком случае, кое-кто еще, кроме отца, так думал.

— Ладно! Давайте-ка перекусим, мы ничего не ели с самого утра! — предложила Софи, взяв меня за руку.

— Вы не против, если я поеду за вами на мотоцикле? — глупо спросил я. — Если оставить его здесь, бог знает что с ним произойдет…