Онлайн книга «Мишель»
|
— Юрка, ты здесь? — Где мне быть? — отозвался недовольный голос. — Я поесть принес… Совершил кражу, она же похищение со взломом. Лукерья завтра ругаться будет. — Так тебе и надо. Юрий зажег свечу. В развалинах старой мыльни он уже обустроил себе небольшое гнездо: постелил одеяло, прилепил две свечки к камню. Когда огонек затеплился, сделалось уютно, точно в спаленке. — Как есть ты будущий офицер, то готовься к походной жизни заранее, — сказал Мишель, пробираясь среди камней и валяющихся бревен ближе к брату. Юрий лениво махнул ему рукой. Бороду и круги под глазами, нарисованные углем, он уже вытер, но теперь и рубашка, и руки, да и лицо его были перепачканы. — Куда ты такими руками есть тянешься? — возмутился Мишель. — Да ладно тебе, — сказал Юрий. — Как есть я будущий офицер, то и такое лишение, как грязные руки, как-нибудь переживу… Мишель уселся наконец рядом. Юрий вытащил из корзины яблоки, целый пирог и целую связку баранок. — Все, что удалось схватить, — сообщил Мишель, устраиваясь рядом. И тоже взял баранку. В прожорстве братья друг другу совершенно не уступали, и скоро от похищенного осталось несколько крошек, да и то — лишь тех, что затерялись в складках скатерти. — Ну, каков я был? — поинтересовался Юрий. — Ужасен! Прекрасен! — ответил Мишель. — У меня мороз пошел по коже, как в первом отделении «Датского принца». — Бабушка будет ругаться, как узнает, — задумчиво проговорил Юрий. — Может, и не узнает… — Она «Датского принца» ненавидит… — У ней на то есть основания. Верно ведь, что дед наш отравился, когда был в костюме Могильщика? Юрий пожал плечами: — Говорят, так и было… — «Датский принц» довлеет над нашим семейством, — произнес Мишель. — Но я не стану ради этого страшиться Шекспира или не любить его! В моей будущей пьесе непременно будут Могильщики, целых двое. И тоже погибшая девица, и речь над ее хладным трупом… — Сперва запиши все это, — сказал Юрий. — И запишу! — Мишель вскинулся, но тотчас погас. — Непременно запишу, — повторил он, уже спокойнее, тише. И хмыкнул: — Девиц ты напугал изрядно. — Которую больше? — Больше, наверное, Сашеньку… Но Катя после того сама ко мне прижималась и вся дрожала. — Это и была твоя цель? — спросил Юрий. — Чтоб Катя прижималась и дрожала? Мишель покосился на него: — Хоть бы и так… — Подождал бы пару лет, они без всяких призраков начнут и прижиматься, и более того… — Мне сейчас надо, — сказал Мишель. — И через пару лет, конечно, тоже. Я думаю — никогда не жениться. Интересно покорить женщину, а не жить с ней и не угождать ей. — Это ты откуда вывел? — Будто ты сам так не думаешь… — Я об этом и не думаю, — сказал Юрий. — Я стану офицером, нацеплю вот такие эполеты, каждый размером с блинную сковороду, выучусь танцевать мазурку, хоть и с хромой ногой, — и готово дело! Стихи, залитые шампанским, в пылу мазурки шпоры рвут прелестный подпрыгивающий подол, в дружеском кругу — скабрезные истории… Словом, настоящая жизнь! — Я это вставлю в какую-нибудь пьесу, — сказал Мишель. Юрий беспечно махнул рукой: — Да вставляй на здоровье! Только читать после не давай. — Ну вот еще! Я на театр отдам. Хочу, чтоб вся Москва видела и слышала, и весь Петербург — тоже… Хочу погрузить весь мир в свои фантазии! Юрий зевнул и смутился: — Устал… Прости. — Ты один приехал? — спросил Мишель. Юрий сонно засмеялся: — С верным человеком. Как бы я один Середниково нашел? — А где этот верный человек? Он, должно быть, голоден… — Он? Голоден? — Юрий выглядел возмущенным. — По-твоему, я оставил бы Митрофана голодным, когда он мне так помог? Отдал ему все припасы — он сейчас спит… Юрий кивнул куда-то в глубину развалин. Митрофан был его личным крепостным, согласно распоряжению бабушки, и в первую очередь отвечал за то, чтобы «тайный внук» не сломал себе где-нибудь шею. — Хорош верный человек, все слопал, — фыркнул Мишель. — Я ему сказал, что у меня еще есть, — объяснил Юрий. Мишель блаженно потянулся, сидя на камнях. — Повезло, что ты уже в Москве. Я без твоей помощи оказался бы как без рук. — Почта — полезное татарское установление, — объявил Юрий. — Так утверждают певцы славянской вольности, противники заимствований у немцев. — Откуда ты-то это знаешь? — Пока тебя не было, книжку читал. — Юрий показал растрепанный том, из тех, которыми Мишель интересовался, покуда находился в Благородном пансионе. — Вечно выберешь самый скучный, а после говоришь, что от чтения скулы сводит. Почитал бы что-нибудь интересное. — Что? — изумился Юрий. — Твоего Байрона? Он меня чуть не убил. — Это потому, Юра, что книги нужно использовать по назначению. Если бить ими по голове, то можно и убить, особенно Байроном, коль скоро он такой толстый… — Давай уж лучше про твоих девиц, — предложил Юрий и обрадовался, увидев, как лицо Мишеля подобрело. — Я видел двух… Та, с черными глазами, — очень красивая. — Эта? Мисс Иссушенное Сердце, она же — Мисс Пуд Конфет. Я хочу ее мучить. — Зачем? — поразился Юрий. — Затем, что она сама этого хочет. Она мне вчера сказала: «Я люблю только то, что в трауре». — А Варвара Лопухина? Ее ты больше не любишь? — Варя — истинный ангел, без притворства! — убежденно проговорил Мишель. — Ее я буду любить идеальной любовью — до конца моей жизни… — Она, кажется, хорошая. — Очень хорошая. Они замолчали. Ветер бродил по рощам, трогал листву, морщил поверхность воды в речке, далеко внизу, под Чертовым мостом. Свечка погасла как раз в тот миг, когда первые лучи солнца начали прощупывать воздух над горизонтом — нет ли препятствия к их торжественному появлению над землей… * * * Лето тянулось бесконечно — и вдруг явило признаки своего близкого окончания; но и после того, как эти признаки сделались очевидными, оставалась еще целая вечность времени. Молодые люди как будто вообще не верили в то, что осень может настать. Одна только мудрая бабушка знала это наверняка и в один прекрасный день распорядилась: — Пока стоит погода — сходим-ка на богомолье в Лавру; а то после зарядят дожди — ни помолиться, ни отдохнуть, одна только мысль останется, как бы не простудиться до смерти. |