Онлайн книга «Роковая награда»
|
Он рассказал о происшествии в Вознесенском. – Жу-уть! – покачала головой Полина. – Как только вас живыми-то выпустили? – Крестьяне – народ простой, отходчивый, – отозвался Андрей и начал было говорить о Лапшинове, но тут на улице показался Меллер. – Наум, мы здесь! – помахал рукой Рябинин. Меллер подошел и отдал Полине глубокий поклон. – Как ты? – справился Андрей. – Стоически пытаюсь забыть, – грустно улыбнулся Наум и сменил тему. – Чем думаете заняться? – Может, прогуляемся? – Андрей вопросительно посмотрел на Полину. – Ох уж эти мещанские променады – совершенная скука, – сморщился Меллер. – А давайте полакомимся мороженым где-нибудь, – предложила Полина. – Ну, уж и не знаю, – вновь скорчился Наум. – Только не тащи нас в «Музы»! – предостерег Рябинин. – В «Музы» не пойдем, определенно, – трагично вздохнул Меллер и обратился к Полине. – Ваша наперсница Натали завтра премьерствует? – Да. Вы будете? – Загляну, – неопределенно ответил Наум, поглядывая в сторону. – Так что мы решили? – спросил Андрей. – Есть идея! – встрепенулся Меллер. – Покажу я вам одну сногсшибательную вещь… – Ну-ну! – закивали его собеседники. – Доводилось ли вам бывать в «Палладиуме», что на Речной? – спросил Наум. – Нет? То-то! Там третий вечер играет настоящий джаз-банд! Хотите взглянуть? – Любопытно, я много слышала о джазе, – заинтересовалась Полина. – Однако… Там прилично? – Вполне, – заверил Меллер. – Андрей! Потрудитесь взять извозчика, а я пока развлеку вашу даму. – Только не переусердствуй, – усмехнулся Рябинин. * * * – Стой, – скомандовал Меллер извозчику у стилизованного под теремок заведения. – Приехали. Наум выпрыгнул на тротуар и направился к дверям, оставив Андрея расплачиваться с лихачом. У входа гудела толпа желающих попасть внутрь. На ближайшей тумбе висела огромная афиша: С П Е Ш И Т Е ! Только Т Р И концерта. Настоящий американский Д Ж А З из Москвы только в «Палладиуме»! Цена билета – три руб. Меллер исчез в толпе и вскоре вернулся, размахивая синенькими билетами. – У меня тут администратор знакомый, – самодовольно бросил Наум. – Уважил, оставил бронь литактива. – А почему сие заведение называется «Палладиум»? – пожала плечами Полина. – Кто? – не понял Меллер. – Да теремок. – А черт его знает, – махнул рукой Наум и тут же, с ходу, выдал: – Если терем-теремок, Значит, низок – не высок. А назвали почудней — Получилось поважней… – В общем, нэпманские проказы, а не название. Идемте же, нечего здесь выстаивать столбами. Компания вошла внутрь и очутилась в сводчатом зале резного дерева, все четыре стены которого были увешаны картинами в «русском духе», изображавшими витязей, баб в кокошниках и обильную еду. – Э-э, да это какой-то купеческий вертеп! – протянул Андрей. – Нет слов, заведение – совершенная дрянь, – согласился Меллер. – Хотя и дорогое. Да нам-то что? Главное – джаз! «Дрянью» в прямом смысле слова «Палладиум», конечно, не был. Пол сверкал чистотой, и столы оказались убраны свежими скатерками; «человеки» [115] отличались деликатностью и приятными лицами. Публика, по большей части нэпманская, напоминала свадебный поезд, отправившийся на бракосочетание в далекий путь и остановившийся передохнуть в придорожном трактире. Кавалеры поражали экстравагантностью внешнего вида и поведения; туалеты дам резали глаз своей эклектичностью. Сквозь жуткую смесь запахов табака, винных паров, духов и губной помады потягивало несвежими носками, вчерашним похмельем. Как лицу, близкому к администратору, Меллеру отвели столик недалеко от сцены. Приятели уселись, испросили легких закусок и белого вина. На сцене публику веселили два куплетиста с набеленными лицами и красными губами. – Сейчас эта ерунда кончится, – объяснил Наум. И оказался прав – песенники откланялись и уступили место высокому мужчине во фраке. – Серж Белоцерковский, конферансье, – шепнул спутникам Меллер. Поднимая вверх брови, игриво поводя глазами и притоптывая каблуками, конферансье отчеканил: – По-обросали бабы веодра, Пр-ролетарии – станки, К нам на р-рандеву сегодня Джаз московский прикатил-л! Облегчай карман-н, товарищ, Деньги – что? Живем лишь раз-з! Миллионов не составишь, — Так сиди и слушай джаз-з!.. – Для вас звучит бесподобная музыка прогрессивных американских негров! Белоцерковский театрально взмахнул рукой, и на сцену выскочили парни в широких песочных штанах и апашках. В руках у восьмерых были трубы, у девятого – круглая балалайка-банджо. Из-за кулис выкатили черный блестящий рояль. Джаз-банд поклонился публике, низенький крепыш в малиновых ботинках занял место у рояля, и парни грянули… Подобного Андрей не слышал никогда. Он не мог сказать, что музыка ему не понравилась, но не совсем отвечала его настроению. Композиция сочетала четкий ритм и бешеную какофонию одновременно – неистово гремел рояль, звонко горланили трубы, им вторил сиплый саксофон и тарахтящее, будто пропеллер, банджо… Трубачи выдули пронзительный финал. Публика была в восторге. – Грандиозно! – воскликнула Полина и захлопала в ладоши. – Определенно! – гордо кивнул Меллер и засвистел в два пальца. Публика орала «Браво!», «Еще давай!», кто-то басом гаркнул: «Даешь джаз, братва!», чем вызвал гомерический хохот. В течение получаса музыканты развлекали слушателей незнакомыми мелодиями. Неожиданно Андрей поймал себя на мысли, что джаз пьянит его не хуже вина. «Вот чудна2я музыка!» – подумал он. – А давайте напьемся! – решительно стукнул кулаком по столу Меллер. – Гулять так гулять, раз кураж повалил. – Ну уж нет, Наум, дудки! – посерьезнел Рябинин. – А я выпью, – упрямо сказал Наум и приказал принести водки. – Пусть пьет, – шепнул Андрей Полине. – Отправим его домой на лихаче. * * * Вскоре Меллер напился. Взгляд его остекленел и сделался свирепым. Он раскачивался из стороны в сторону и выкрикивал непонятные фразы. Андрей строго посмотрел на него, Наум изобразил глубокую скорбь и, извинившись, пошел в уборную. Рябинин подозвал «человека» и попросил найти извозчика. |