Онлайн книга «Эти двери не для всех»
|
“Это ” хава нагила ”, балканский вариант ”,- насмешливо говорила Вера. Ужинали они в одной и той же таверне, рядом с отелем. На третий раз к ним вышел хозяин – собственноручно выбирать для них рыбу. “Что такое немцы? – важно спросил господин Закариас, когда в половине второго Катя спала головой на коленях у отца, а Вера, позевывая, ковыряла ложкой десерт. – Что такое немцы? Или шведы?.. По бутылке пива на каждого, и они весь вечер занимают столик… Что такое русские? Они делают заказ! Они хотят филе меч-рыбы, грик-сэлад, креветок, десерт! Их приятно кормить! Это клиенты! Иногда они шумят. Но они столько пьют, что имеют право шуметь! ” “Господи, Боря,- устало вздохнула Вера, – но он же изъясняется совершенно, как бабелевские персонажи! ” “По-английски!.. Говори по-английски! – сердито сказал Полетаев. – Человек к нам со всей душой! Это невежливо ”. На пятый вечер Закариас принес к их столику маленький, тяжелый бочонок. “Локаль вайн, – важно объявил Закариас. – Это подарок ”. Полетаев под насмешливым взглядом Веры снял с руки часы “Командирские ” и вложил в ладонь Закариаса. “Надо соответствовать национальному образу ”,- виновато объяснил жене Полетаев. Полетаев открыл дверь, пропустил Катю и шагнул в квартиру. Он услышал, как Вера говорит по телефону: “ Брось, Мартик, это все ерунда… Ничего я про себя не знаю, и никакого отпуска у меня долго не будет… Скорее всего вы сами приедете… Не зарекайся… Вот когда твой загадочный муж и мой загадочный муж будут пить на кухне, мы это обсудим. Привет Теме… Хорошо, Борис ему перезвонит… Целую тебя”. – Ма, мы на машине ехали, – сказала Катя. – И мы на машине ехали, – весело ответила Вера. – Привет, Борь. Она поцеловала Катю и сняла с ее головы берет. – Боря, Марта звонила. – Да, я слышал… Что у них? Привет… – У них все хорошо, – сказала Вера. – Тема просил тебя позвонить ему, когда придешь. Вера недавно пришла домой, она не успела переодеться. – Марта звала нас на Рождество, – сказала Вера из комнаты. – Что ты думаешь? – Глупости! – буркнул Полетаев. – Что?.. – Посмотрим… Катюш, не бросай плащ… Полетаев разделся, сунул ноги в войлочные тапочки и пошел в свой кабинет. – Тема сейчас в Нанте! – крикнула из комнаты Вера. – Я записала его телефон. Он просил тебя позвонить. – Я понял, – ответил Полетаев из кабинета. – А что случилось? – Боря, может, будет удобней разговаривать в одной комнате? – раздраженно спросила Вера. Полетаев вошел в гостиную. Вера просматривала Катину тетрадку, Катя стояла рядом с ней и негромко говорила про Гольдони и апельсины. – Извини, – сказал Полетаев. – А что случилось? – Он просил тебе передать, что Фриц заболел и переехал. – Фриц?.. Горчаков?.. Ах ты черт… – Что случилось? – встревожилась Вера. – Нет, ничего… Это Темины дела… – Боря, разбери свою сумку, – попросила Вера. – Какую сумку? – Твой “ рибок ” дорожный. У тебя в берлоге, под столом. Три недели прошу тебя – разбери. “Там же ” Бучананз ”…- подумал Полетаев. – Очень кстати… ” В аэропорту, на Керкире, Полетаев собрал по карманам последние драхмы и купил бутылку ”Бучананз ”. Они вернулись больше месяца назад, прилетели поздно вечером, наутро Садовников срочно вызвал Полетаева на оперативку. Потом Полетаев поехал на директорат – там разбирался скандал, который устроил Вацек на ученом совете. Потом сел читать статью Гариваса в “ Мониторе ”. А в одиннадцать часов вечера Садовников приехал за ним и увез во Внуково. Поэтому сумку Полетаев так и не разобрал. Вера с Катей пошли на кухню, вскоре там зазвякало и зашкворчало. – Боря, ты ужинать будешь? – крикнула Вера. – Нет, спасибо… – Ты дневник смотрел? – Нет… Он мог проверить Катин дневник, мог не проверять – Вера заглядывала туда по утрам. И Катя всегда была дисциплинированна и сообщала о форс-мажорных записях. Полетаев прикрыл дверь, выволок из-под стола большую красную сумку и открыл “ молнию ”. Сверху лежала карта Итаки. Полетаев бросил карту на стол и сунул руку в сумку, нащупывая там “ Бучананз ”. В аэропорту он завернул бутылку в свитер. Но вместо пузатой четырехгранной бутылки его рука наткнулась на пластмассовую обтекаемую коробочку. љ“Это что такое? ” Полетаев вытащил предмет из-под шорт, ласт, пляжных сандалий, каких-то сувенирных раковин и свитера с твердым внутри. Это был маленький черный приемничек “ Филипс ”. “Хм… Во дела! ” – подумал Полетаев и улыбнулся. Он не прикасался к приемнику с последнего дня на островах. Выключил его, когда они подплывали к Керкире, и уложил в сумку. Передвинул тумблер на “off”, а верньер настройки не трогал. И “Филипс ” остался на частоте радиостанции Керкиры. Полетаев сел в кресло, протянул руку, взял со стола пачку “Голуаз ”, закурил и посмотрел за окно. Там шел дождь. “Я нормальный взрослый человек, – подумал Полетаев, – и эта “ зима тревоги нашей ” кончится рано или поздно. И Катя поумнеет… И Верка поумнеет. А не поумнеет – так черт с ней. Но мне бы знамение… Именно сейчас, и именно мне… ” Он глубоко затянулся, еще раз посмотрел за окно, на крупный частый дождь, на светофор и серых голубей на карнизе. Он представил белесое небо, осликов, навьюченных дровами, оливковые рощи. Он подумал, что можно уйти к Аландарову. Сектор Аландарова занимался спецразработками, для Аландарова у Штюрмера руки были коротки. Полетаев вдруг передвинул тумблер на “on”. “… Па ме гиа ипно Катерина, па ме но лаксу ме зои… ” Бред… Полетаев потряс приемник. “Па ме гиа ипно Катерина… ” Изнывающий голос, бузука, скрипка, аккордеон. Он расплющил окурок в пепельнице и обеими руками схватил приемник. “ Филипс ” звучал негромко и чисто. Полетаев бережно положил приемник на пол, закурил новую сигарету – руки тряслись, он не сразу попал кончиком сигареты в пламя зажигалки. “… Па ме гиа ипно Катерина… ” |